Том 1. Греция

(a) Пастух и лев. У пастуха, который пас стадо волов, пропал теленок. Он искал его повсюду, не нашел, и тогда дал обет Зевсу принести в жертву теленка, если вор отыщется. Но вот зашел он в одну рощу и увидел, что его теленка пожирает лев; в ужасе воздел он руки к небу и воскликнул: «Владыка Зевс! обещал я тебе теленка, если смогу отыскать вора, а теперь обещаю вола, если смогу от вора спастись». – Эту басню можно применить к неудачникам, которые хотят найти, чего у них нет, а потом избавиться от того, что нашли.

(c) Пастух и лев. У пастуха, пасшего стадо волов, пропал теленок. Он обошел, разыскивая, весь лес, но не мог ничего найти и тогда дал обет принести Зевсу козленка, если бог укажет ему вора, который украл теленка. Но вот заходит он в одну рощу и видит, что теленка пожирает лев. Тут в великом страхе оробел он и, подняв руки к небу, воскликнул: «О Зевс-владыка! обещал я тебе в жертву козленка, если отыщу вора, а теперь обещаю тебе в жертву вола, если сам смогу от него спастись». – Басня о людях неудачливых, которые (и т. д.).

(d) Волопас и лев.

Волопас потерял вола; и дал он обет богу принести ему вола в жертву, если только найдет вора. Вдруг увидел он своего вола в зубах у льва и взмолился тогда к богу так: «Принесу тебе в жертву и другого быка, если только спасусь от вора». О том, что не следует обращаться к богу с неразумными обетами под влиянием минутного горя.

(e) Бычий пастух и лев. Один бычий пастух потерял в горах вола. Пообещал он принести вола в жертву богу, если только встретит вора. Вдруг увидел он своего вола в зубах у льва; застонал он и воскликнул: «И быка, и вола принесу тебе, боже, если поможешь мне спастись от когтей этого вора!» – О том, что не следует творить неразумных обетов, ибо будущее неведомо.

(f) Пастух и лев. Пастух потерял вола и обещал Гермесу принести ему другого вола в жертву, если только найдет похитителя. Вдруг увидел он льва, пожирающего этого вола, и воскликнул: «О Гермес, я и третьего быка тебе принесу, если только спасусь от похитителя!»

Такая стойкая сосредоточенность на содержании и равнодушие к форме определили дальнейшую судьбу басни в литературе. Смены литературных мод, погрузившие в невозвратное забвение столько ценнейших художественных произведений, не коснулись басни: она без ропота и без ущерба переодевала свои немногочисленные, но стойкие идеи по любой словесной моде, пересказывала их заново и заново, переводила с языка на язык, в зависимости от требований времени и публики придавала им вид то проповеди, то занятной сказки, – и это дало ей возможность пережить крушение античной культуры, пережить средние века и дойти до современного читателя. Основные вехи этого пути нам и остается наметить.

5

Как уже было сказано, составление дошедшего до нас основного эзоповского сборника относится к I–II векам н. э. Эта дата не случайна. Именно в это время басня, казалось бы совсем заглохшая в тиши риторических школ, вдруг оживает и в последний раз совершает торжественное шествие по античной литературе.