Том 1. Греция

Первая половина III века до н. э. была, как сказано, временем высшего расцвета эллинистической литературы. Центром этого расцвета была Александрия – самый греческий город в новых восточных державах. Вершина этого расцвета приходится на правление меценатствующего царя Птолемея II Филадельфа (285–246). Основу этого расцвета создало поколение писателей, родившихся на исходе IV века и воспитанных еще в традициях полисной культуры: Каллимах, Феокрит, Ликофрон, Арат.

Передаточной ступенью между литературой исконной Греции и литературой Александрии была деятельность поэтов-эпиграмматистов с островов Самоса и Коса на рубеже IV–III веков Это был литературный перекресток между Грецией (и Сицилией), с одной стороны, Александрией – с другой, и Македонией – с третьей. На острове Самосе центром литературного кружка был эпиграмматист Акслепиад, к нему были близки афинянин Гедил и, по-видимому, македонянин Посидипп, впоследствии переселившийся в Александрию. На острове Косе главой кружка был поэт и ученый Филет (или Филит), его учениками были Гермесианакт из Колофона и знаменитый Феокрит из Сицилии, впоследствии уехавший в Александрию; сам Филет тоже несколько лет жил в Александрии наставником царского сына (будущего Птолемея II Филадельфа), и первый руководитель Мусейона Зенодот также считался его учеником. Между двумя кружками была связь: Феокрит, как мы увидим, упоминает Филета и Асклепиада рядом и с равным восхищением. Здесь был воспринят тот толчок, который дал поэзии Антимах почти столетием раньше; здесь впервые сложился тот тип поэта-филолога в одном лице, который станет обычным в Александрии – лирик Филет был лексикографом, эпик Зенодот – издателем Гомера, трагики Александр Хтолийский и Ликофрон – издателями классической драмы, и сам Каллимах – составителем каталога александрийской библиотеки.

Жанром, который раньше других подвергся обновлению в эллинистическую эпоху, была эпиграмма. Так называлось короткое (обычно от 2 до 8 строк) стихотворение, написанное элегическим дистихом; слово «эпиграмма» значит «надпись», и ранние (IV–V века) греческие эпиграммы по содержанию строго соответствуют этому значению: это или надгробные надписи (эпитафии), или посвятительные надписи (сентенции, по содержательности и сжатости достойные быть вырезанными в камне); все в достаточной мере безличные, все выражающие больше общие мысли, чем личные чувства. Лучшим мастером эпиграмматического жанра в классической Греции считался Симонид Кеосский (автор знаменитой эпитафии спартанцам, павшим при Фермопилах). Расшатывание этих тематических рамок началось опять-таки в IV веке: философу Платону принадлежат одни из первых эпиграмм на любовные темы. Решительный перелом произошел на рубеже IV–III веков: маленькая и гибкая эпиграмма, не входившая в число «высоких жанров» и не скованная столь мощной традицией, стала первой выразительницей чувств и вкусов новой эпохи. Эпитафии стали хвалить не гражданские доблести, а семейные добродетели человека, посвятительные надписи – описывать все более скромные и домашние бытовые предметы, философские эпиграммы о смысле жизни превратились в прославление вина и любви.

Перелом совершили два крупнейших эпиграмматиста этого времени. Первым был Асклепиад Самосский с его кружком: здесь культивировалась застольная и любовная эпиграмма, как можно более легкая и эфемерная, далекая от прежней монументальности:

Сладок холодный напиток для жаждущих в летнюю пору,
После зимы морякам сладок весенний зефир;
Слаще, однако, влюбленным, когда, покрываясь одною
Тканью, на ложе вдвоем славят Киприду они.

(«Палатинская антология», V, 169, перевод Л. Блуменау)

Вторым был Леонид Тарентский, бедняк и странник: он разрабатывал более традиционные формы надгробных и посвятительных надписей, но насыщал их «низкими» мотивами быта крестьян, рыбаков, ремесленников, моряков, подчас оттеняя их изысканно-вычурным языком:

Бросив свое ремесло, посвящает Палладе Афине
Рукоискусник Ферид эти снаряды свои:
Гладкий, негнущийся локоть, пилу с искривленною спинкой,
Скобель блестящий, топор и перевитый бурав.

(«Палатинская антология», VI, 204, перевод Л. Блуменау)

От посвятительных эпиграмм к этому времени отделяются описательные эпиграммы: в них сохраняется описание предмета (часто – произведения искусства), но опускается мотив посвящения. Очень характерна для своего времени эпиграмма Посидиппа: во-первых, она описывает скульптуру знаменитого Лисиппа, во-вторых, написана в изысканной форме диалога, в-третьих, изображает Случай – понятие, игравшее особенно важную роль в эллинистическом мировоззрении: