Читаем Том 1. Греция полностью

Текст эсотерических сочинений Аристотеля (особенно «Поэтики») чрезвычайно труден для понимания и перевода. Стиль их – стиль конспекта, записей «Для себя», с приписками, вставками и опущением всего само собой подразумевающегося. Был ли это конспект «лекторский» или конспект «слушательский», в какой мере принадлежит этот текст Аристотелю, а в какой его ученикам из Ликея, – вопрос, по-видимому, неразрешимый. Было много попыток выделить в тексте «Поэтики» вставки и приписки различных наслоений, но все они гипотетичны. В настоящем переводе за основу был взят текст традиционный, сколь можно близкий к рукописному преданию, и отступления от него оговорены во всех местах, где предание испорчено, а реконструкции разноречивы.

Конспективный стиль «Поэтики» в принципе вполне может быть передан в переводе, но такой перевод потребовал бы рядом с собой не краткого комментария, а сплошного пространного пересказа. Поэтому в переводе скомканные фразы «Поэтики» развернуты, причем все слова, по необходимости добавленные переводчиком, отмечены угловыми скобками. В такие же скобки взяты и подзаголовки, которые должны ориентировать читателя в прерывистом ходе мысли автора.

Текст «Поэтики» традиционно делится на главы, обозначаемые римскими цифрами, но ссылки на все сочинения Аристотеля в научной литературе принято делать по страницам и строкам берлинского академического издания 1831 года, нумерация которого воспроизводится во всех последующих изданиях. «Поэтика» занимает в нем строки 1447а8–1462b19. В настоящем переводе эта нумерация воспроизводится на левом поле: указываются две последние цифры номера страницы, буква, обозначающая столбец, и число, обозначающее строку. Это сделано при начале каждой фразы Аристотеля.

Комментарий к переводу ограничивается краткими пояснениями, необходимыми для непосредственного понимания текста, и не касается вопросов общетеоретической интерпретации.

ПОЭТИКА

Предмет сочинения (I) 1447а8. Поэзия как подражание 47а13: а) различные средства подражания 47а18, б) различные предметы подражания (II) 48а1, в) различные способы подражания (III) 48а19. Естественное происхождение поэзии (IV) 48b4; развитие и разделение поэзии 48b24. Совершенствование трагедии 49а7; сущность и совершенствование комедии (V) 49а32. Отличие трагедии от эпоса 49b9.

А. Трагедия: ее сущность (VI) 49b21, ее элементы 49b30.

1. Сказание: это первостепенность 50а15. Целостность трагедии (VII) 50b21. Объем трагедии 50b34. Единство действия (VIII) 51а16. Общее и конкретное в действии (IX) 51а36. Сложные и простые сказания (Х) 51а12. Внутреннее членение трагедии: перелом, узнавание, страсть (XI) 52а22. Внешнее членение трагедии (XII) 52b14. Что вызывает сострадание и страх: а) лица (XIII) 52b30, б) события 53а12. Как вызвать сострадание и страх (XIV) 53b1: а) между какими лицами 53b14, б) и путем каких поступков 53b22.

2. Характеры (XV) 54а16; замечание об их последовательности 54а33, замечание об их похожести 54b8.

1а. Еще о сказании: а) узнавание (XVI) 54b19; б) наглядность (XVII) 55а22; в) общее и частности 55а34; г) завязка и развязка (XVIII) 55b24; д) виды трагедии 55b33; еще о завязке и развязке 56а7; е) трагедии с одним и многими сказаниями 56а10; ж) роль хора в действии 56а25.

3. Мысли (XIX) 56а33.

4. Речь 56b8. Элементы речи (ХХ) 56b22. Разновидности имен (XXI) 57а31. Выбор имен (XXII) 58а18.

Б. Эпос: его сходство с трагедией в сказании (XXIII) 59а17, сходство в видах и составных частях (XXIV) 59b7; его различие с трагедией в объеме 59b17, различие в метре 59b31, – но различия эти не снимают драматичности эпоса 60а5, – различие и сходство в изображении чудесного и действительного 60а11.

Ответ на критику изображения действительности в поэзии (XXV) 60b6.

Превосходство трагедии над эпосом (XXVI) 61b26.

<p><strong>ФИЛОДЕМ</strong></p>

Текст дается по изданию: Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика I–II вв. н. э. М.: Наука, 1979. С. 342–360.

Перейти на страницу:

Все книги серии Гаспаров, Михаил Леонович. Собрание сочинений в 6 томах

Том 1. Греция
Том 1. Греция

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его исследований. В первый том включены работы Гаспарова по антиковедению, главным образом посвященные Древней Греции. Наряду с аналитическими статьями, составляющими основное содержание тома и объединенными в тематические группы по жанровому и хронологическому принципу, в издание входят предисловия и сопроводительные статьи к переводам древнегреческих памятников. В них предельно сжато и ярко характеризуется как творчество отдельных поэтов (например, Пиндара), так и художественная специфика целого жанра (эпиграммы или басни). Эти статьи неотделимы от собственно переводов, фрагменты которых включены в каждый тематический раздел, поскольку в понимании Гаспарова перевод – едва ли не главная форма осмысления античного наследия. Главная в том числе и потому, что своей важнейшей задачей он считал приблизить к пониманию античности максимально широкую аудиторию. Потому этот том открывается «Занимательной Грецией» – одновременно и самым «ненаучным», и самым популярным трудом Гаспарова, посвященным древности. В нем как нельзя лучше прослеживается идея, объединяющая все столь разнообразные работы ученого: сделать античные тексты и античных авторов не просто понятными, но и говорящими языком естественным и близким читателю современной эпохи.

Михаил Леонович Гаспаров

История
Том 2. Рим / После Рима
Том 2. Рим / После Рима

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей максимально полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Гаспаров прежде всего знаменит своими античными штудиями, хотя сам он называл себя лишь «временно исполняющим обязанности филолога-классика в узком промежутке между теми, кто нас учил, и теми, кто пришел очень скоро после нас». Он также много занимался Средними веками и особенно много – переводил. Во втором томе собрания сочинений М. Л. Гаспарова представлены работы о литературе древнего Рима и о латинской литературе последующего периода, в основном средневековой. Они предназначались для изданий разного профиля и сами поэтому имеют разножанровый характер: панорамные картины больших историко-литературных периодов, тонкие портреты виднейших древнеримских поэтов, глубокие аналитические разборы отдельных произведений. Связывает обе части тома одна из главных для Гаспарова тем – история, содержание и судьба античной риторики, а также интерес к поэзии – от Катулла и Овидия к средневековым вагантам. В этом томе, как и в предыдущем, исследования М. Л. Гаспарова сопровождаются его художественными переводами, работа над которыми велась параллельно с научными изысканиями.

Михаил Леонович Гаспаров

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
Том 3. Русская поэзия
Том 3. Русская поэзия

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности. Во всех работах Гаспарова присутствуют строгость, воспитанная традицией классической филологии, точность, необходимая для стиховеда, и смелость обращения к самым разным направлениям науки.Статьи и монографии Гаспарова, посвященные русской поэзии, опираются на огромный материал его стиховедческих исследований, давно уже ставших классическими.Собранные в настоящий том работы включают исторические обзоры различных этапов русской поэзии, характеристики и биографические справки о знаменитых и забытых поэтах, интерпретации и анализ отдельных стихотворений, образцы новаторского комментария к лирике О. Мандельштама и Б. Пастернака.Открывающая том монография «Метр и смысл» посвящена связи стихотворного метра и содержания, явлению, которое получило название семантика метра или семантический ореол метра. В этой книге на огромном материале русских стихотворных текстов XIX–XX веков показана работа этой важнейшей составляющей поэтического языка, продемонстрированы законы литературной традиции и эволюции поэтической системы. В книге «Метр и смысл» сделан новый шаг в развитии науки о стихах и стихе, как обозначал сам ученый разделы своих изысканий.Некоторые из работ, помещенных в томе, извлечены из малотиражных изданий и до сих пор были труднодоступны для большинства читателей.Труды М. Л. Гаспарова о русской поэзии при всем их жанровом многообразии складываются в целостную, системную и объемную картину благодаря единству мысли и стиля этого выдающегося отечественного филолога второй половины ХХ столетия.

Михаил Леонович Гаспаров

Литературоведение
Том 4. Стиховедение
Том 4. Стиховедение

Первое посмертное собрание сочинений М. Л. Гаспарова (в шести томах) ставит своей задачей по возможности полно передать многогранность его научных интересов и представить основные направления его деятельности.В четвертом томе собраны его главные стиховедческие работы. Этот раздел его научного наследия заслуживает особого внимания, поскольку с именем Гаспарова связана значительная часть достижений русского стиховедения второй половины XX века.Предложенный здесь выбор статей не претендует на исчерпывающую полноту, но рассчитан на максимальную репрезентативность. Помимо давно ставших классическими, в настоящий том вошли также незаслуженно малоизвестные, но не менее важные труды Гаспарова, в соседстве с которыми тексты, отобранные самим автором, приобретают новое качество. Эти работы извлечены из малотиражных изданий и до сих пор были труднодоступны для большинства читателей.Также здесь представлены его энциклопедические статьи, где четко и сжато сформулированы принятые им определения фундаментальных понятий стиховедения.Труды М. Л. Гаспарова по стиховедению остаются в числе важнейших настольных справочников у всех специалистов по истории и теории стиха.

Михаил Леонович Гаспаров

Литературоведение

Похожие книги

MMIX - Год Быка
MMIX - Год Быка

Новое историко-психологическое и литературно-философское исследование символики главной книги Михаила Афанасьевича Булгакова позволило выявить, как минимум, пять сквозных слоев скрытого подтекста, не считая оригинальной историософской модели и девяти ключей-методов, зашифрованных Автором в Романе «Мастер и Маргарита».Выявленная взаимосвязь образов, сюжета, символики и идей Романа с книгами Нового Завета и историей рождения христианства настолько глубоки и масштабны, что речь фактически идёт о новом открытии Романа не только для литературоведения, но и для современной философии.Впервые исследование было опубликовано как электронная рукопись в блоге, «живом журнале»: http://oohoo.livejournal.com/, что определило особенности стиля книги.(с) Р.Романов, 2008-2009

Роман Романов , Роман Романович Романов

История / Литературоведение / Политика / Философия / Прочая научная литература / Психология
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное