Том 1. История дипломатии с древнейших времен до нового времени.

Международным успехам России способствовало и наличие в составе правительства выдающихся дипломатов. Таков был знаменитый Андрей Иванович Остерман, начавший свою карьеру при Петре I в качестве одного из участников мирных переговоров с Швецией; его настойчивости и ловкости Россия была обязана блестящим Ништадтским миром. Опыт и природные дарования выработали в нем совершенно исключительные дипломатические качества. «Часто, — пишет о нем Манштейн, — иностранные министры в течение двух часов проговорят с ним и по выходе из его кабинета знают не больше того, сколько знали, входя туда. Что он ни писал, что ни говорил, могло пониматься двояко. Тонкий, притворный, он умел владеть своими страстями и в случае нужды даже разнежиться до слез. Он никогда не смотрел никому в глаза из страха, чтобы глаза не изменили ему, он умел держать их неподвижно». Про Остермана говорили, что у него проявлялась подагра в руке всякий раз, когда надо было подписать опасную бумагу.

Человеком другого типа был А. П. Бестужев-Рюмин, честолюбивый, хитрый, владевший всеми тайнами дипломатических успехов, но далеко не умевший так скрывать свои чувства, как Остерман. Бестужев был создателем определенной политической системы, которую он и проводил последовательно в жизнь; в основу ее он полагал союз России с Австрией для противодействия возраставшему могуществу Пруссии и для наступления на Турцию.

Дипломатия Екатерины II.Деятельность русской дипломатии в период между 1726 и 1762 гг. подготовила раз решение тех основных проблем внешней политики, которые стояли перед Россией с конца XVII века. «На севере — Швеция, сила и престиж которой пали именно вследствие того, что Карл XII сделал попытку проникнуть внутрь России… На юге — турки и их данники, крымские татары, представлявшие собою лишь обломки прежнего величия… бывшая в состоянии полного развала Польша…, неспособная по своей конституции ни к какому общенациональному действию и обреченная тем самым стать легкой добычей своих соседей… За Польшей лежала другая страна, которая, казалось, пришла тогда в состояние безнадежного развала, — Германия. Со времени Тридцатилетней войны Римско-германская империя являлась государством лишь по имени… И в качестве соперницы австрийской династии уже начинала наряду с нею постепенно выдвигаться прусская». «Никогда мировое положение не было более благоприятно для завоевательных планов царизма, чем в 1762 г… Семилетняя война расколола всю Европу на два лагеря. Англия сломила мощь французов на море, в Америке, в Индии, а затем покинула на произвол судьбы своего континентального союзника, прусского короля Фридриха II. Этот последний стоял на краю гибели в 1762 г…» Такова была международная обстановка, в которой пришлось действовать вновь образовавшемуся правительству Екатерины II. Во главе ведомства иностранных дел фактически стоял один из наиболее образованных и умных государственных деятелей того времени — Н. И. Панин — «самый искусный, самый смышленный, самый ревностный человек при моем дворе», как писала о нем Екатерина II тотчас по вступлении на престол. Неподкупно честный, Панин, по словам одного английского дипломата, не преследовал «других целей, кроме тех, какие соответствуют пользе и чести его государыни и укреплению в России правительства». «Один из самых любезных людей», на языке которого, если верить его недоброжелателям, не было слова «нет», он в серьезных вопросах твердо и последовательно проводил свою линию.

С первых же шагов большое и активное участие во внешней политике своего государства принимала сама Екатерина. Ни один серьезный вопрос в этой области не проходил мимо нее, ни одно ответственное решение не принималось без непосредственного ее вмешательства. «Я хочу управлять сама, и пусть знает это Европа!» — говорила она Потемкину. С молодых лет вовлеченная придворными интригами в большую политику, Екатерина имела уже значительный опыт в деле дипломатии и свои недюжинные дипломатические способности развила в дальнейшем до совершенства. Она обладала большим искусством притворства, которое в XVIII веке, как и часто позже, считалось основным качеством дипломата. «Весьма ошибутся, — говорила она сама про себя, — кто по персональным приемам будет судить о делах». Не менее искусно использовала Екатерина II «просветительную» фразеологию, которой она умело прикрывала свои честолюбивые замыслы. Нарушая права Польши как независимой державы, подготовляя ее расчленение, она облекала свои действия в форму защиты «свободы» польского народа. ««Просвещение» — это был в восемнадцатом веке лозунг царизма в Европе…», — говорит Энгельс.