В двух последних фильмах монтаж, оправданный оптическим прибором и освещением, играет также драматическую роль. Смит произвел в кино значительную эволюцию. Он превзошел Эдисона, не пошедшего дальше зоотропа и театра марионеток; Люмьера — фотографа-любителя, оживлявшего свои любительские снимки; Мельеса, смотревшего на кино глазами «господина из партера». У Смита киноаппарат стал подвижным, как человеческий глаз, как глаз героев фильма. Аппарат движется, он действует, участвует в драме. Режиссер навязывает зрителю различные точки зрения. Формула Мельеса «экран-сцена» нарушена. «Господин из партера» летает на ковре-самолете.
Эта новая точка зрения — не что иное, как монтаж в современном смысле слова. Нам пришлось немало потрудиться, чтобы выяснить, что изобретателем его был Дж. А. Смит. Вот уже 40 лет монтаж — основа кинематографического языка, и к нему настолько привыкли, что приходится внимательно всматриваться в фильм Мельеса, чтобы заметить, что он не употреблял настоящего монтажа. Для 1901 года это было потрясающее нововведение, и потребовалось несколько лет, чтобы с ним освоился Гриффит. Смит недалеко продвинул свое изобретение, хотя применял его сознательно. Его подражатели плоско копировали «Бабушкину лупу» или «Что видно в телескоп», ничего не поняв в технических возможностях, заключенных в них.
Здесь искусство кино все еще не вышло из небытия. В иллюстрированных книжках и историях в картинках издавна показывались портреты героев крупным планом, так же как это веками делают при помощи слов и описаний романисты, сказочники и поэты.
В XVIII веке крупные планы стали применяться и в волшебном фонаре. Перед показом серии стекол, рассказывавших какую-нибудь историю, давались крупным планом портреты основных героев. Иногда их портреты показывались по ходу развития действия. В конце XIX века Англия была родиной сюжетов для волшебного фонаря, которые, несомненно, оказали влияние на творчество Смита.
Не надо также забывать, что развитие кинематографического репортажа, осуществлявшегося в люмьеровских традициях, неизбежно вело к монтажу в том виде, как его понимали в 1900 году, с одной стороны, Смит, с другой — Уильямсон. Приведем в качестве примера 12 киносцен по 13 метров каждая, снятых Полем на праздновании юбилея королевы Виктории в 1897 году.
1. Начало кортежа моряков. 2. Начало колониального кортежа. 3. Королевские кареты перед Вестминстером. 4. Колониальные полки перед Вестминстером. 5. Продолжение шествия. 6. Фузилеры перед собором св. Павла. 7. Драгуны перед собором. 9. Караул и эскорт прибывают к собору. 10. Карета королевы и ее индийский эскорт прибывают к собору. 11. Караул и принцы с северной стороны собора. 12. Королева и ее эскорт на паперти собора.
«Фауст и Маргарита» (1904).
«Туннель под Ламаншем».
«Страсти Христовы» (Зекка, 1904).
«Страсти Христовы» (Зекка, 1904).
Рассмотрев эти 12 планов, соподчиненных один другому наподобие репортажа в картинках или фотографиях, мы можем проследить по ним рассказ о том, как кортеж пересекает Лондон и направляется к собору св. Павла. Несомненно, что, если бы для последней сцены Виктория соизволила попозировать для портрета, фильм закончился бы портретом королевы, снятым крупным планом.
То, в чем отказывают королевы, охотно исполняют спортсменки. В кинорепортаже, сделанном в Германии в 1901 или 1902 году, можно увидеть прекрасных велосипедисток, а также тэндем на шесть мест — шестиместный велосипед. Оператор показывает крупным панорамическим планом шесть пар педалей и ноги велосипедисток.
Возможно, другие историки установят, что у Дж.-А. Смита были предшественники, но серия фильмов, которая логично приводит к его открытию, показывает, как нам кажется, что он никому не подражал, а сам изобрел этот прием кинематографической выразительности.
Новый этап в развитии этого языка отмечает фильм
Фильм показывает Мэрк-Анну рано утром занимающуюся домашней работой. Кадры, показывающие, ее комические усилия почистить ботинки и зажечь огонь, перемежаются крупными планами выражения ее лица (великолепные снимки), которое мы видим в течение всего фильма. Затем показывается, как она льет в печку керосин, чтобы ее разжечь, но тут происходит страшный взрыв и Мэри-Анна вылетает в трубу. Потом мы видим, как она вылетает из трубы на крышу дома, а ее распыленные бренные останки слетают на землю.
Как заключительное предостережение будущим Мэри-Аннам мы видим на кладбище старушку, показывающую могилу неряхи другой неряхе. Они убегают, когда появляется дух Мэри-Анны, которая поднимается из могилы в поисках бидона из-под керосина и, наконец разыскав его, возвращается в место своего последнего упокоения, а домашний кот наблюдает за ней.
Эта наивная комедия, проникнутая похоронным английским юмором, весьма сложно смонтирована, а именно:
1.
2.
3.