Том 1. Изобретение кино, 1832-1897; Пионеры кино, 1897-1909

Италия (в несколько меньшей степени) оказалась в аналогичном положении по отношению к Соединенным Штатам. Рим был тогда, как говорили, столицей «империализма нищих»[170]. Перенаселенная страна, лишенная особых естественных богатств, управлялась олигархией, не обладавшей большими капиталами, но черпавшей из воспоминаний о минувшей славе неумеренное честолюбие. Вначале достаточно было горсточки людей, предприимчивых и осведомленных, чтобы имитируя и совершенствуя методы Патэ, создать в некотором роде заслуживающую внимание промышленность. Итальянские фильмы после 1908 года в художественном плане характеризует прославление истории Рима, а в плане финансовом — легковесные и неумеренно-рискованные операции. Самые дорогостоящие, пышные постановки появились впервые в стране, где коммерческая эксплуатация кино находилась на 6–7 месте в мире. Исключительные удачи сопровождались страшнейшими провалами. Бурное продвижение вперед и поспешные отступления отмечали как кино, так и экономику Италии.

Крупная кинопромышленность выросла в маленькой и бедной стране, а в Великобритании и Германии кинопромышленность не производила ничего или почти ничего.

Быстрый и глубокий упадок английского кино объяснялся наличием монополии на большое количество кинозалов, они были монополизированы так же, как до того были монополизированы мюзик-холлы. Конечно, производство фильмов могло бы принести монополистам дополнительные прибыли. Но у них еще не было опыта, который бы показал им необходимость финансировать постановку фильмов для своих программ, и они предоставляли риск этих затрат импрессарио, режиссерам, артистам мюзик-холлов. Они считали, что невыгодно заказывать фильмы, поскольку это сопряжено с риском. Хозяева этих крупных предприятий с множеством филиалов интересовались только сборами своих касс, гарантировавших им владение театрами или контроль над ними. Лишенные поддержки кинопромышленники рассеялись, исчезли, уехали за границу. Монополизация зрительных залов привела к застою, разложению и почти полному исчезновению английского кино.

Труднее найти причины отставания в 1908 году немецкого кино. В этой европейской Америке, предприимчивой и честолюбивой, производство и даже эксплуатация кино пребывали в стадии почти эмбриональной, а между тем крупные скопления населения в городах могли бы способствовать увеличению количества кинозалов. Было ли это отставание следствием недостатка изобретателей и, главное, энтузиастов кино в стране, где организованность играет гораздо большую роль, нежели проявление личной инициативы, или надо его приписать известной медлительности немецкого мышления, которое медленно привыкает к новым способам выражения? Нам приходится лишь строить гипотезы. В противоположность Германии в царской России, империи отсталой, но уже индустриализованной в некоторых областях, происходило быстрое развитие сначала кинопроката, а потом и производства фильмов, несмотря на экономическую опеку Франции.

Если бы техника, а не экономика решала пути развития кино, Германия, известная превосходством своих оптических приборов и мощью своей химической промышленности — матери производства пленки, должна была бы с самого начала стать главным поставщиком Европы. То же самое и Америка, которая в массовом масштабе экспортировала пишущие, швейные и сельскохозяйственные машины, электроаппаратуру, фонографы, телефоны и пр. Она тоже должна была бы гораздо раньше 1908 года стать главным поставщиком кино. А между тем Франция сохраняла монополию на мировую торговлю фильмами и аппаратами. Родиной кинопромышленности была страна, почти не электрифицированная, и в ней же изготовлялись двигатели внутреннего сгорания, хотя не было нефти.

А ведь повсюду — кроме Америки — можно было свободно купить пленку, съемочные и проекционные киноаппараты. Для создания и процветания кино-фабрик, конечно, нужны были значительные капиталы, но на создание национальной кинопромышленности художественные факторы влияли тогда сильнее, чем теперь.

И тем не менее кино нигде еще не считается искусством в высоком смысле этого слова. Мельеса, выдвинувшегося из среды почти что ярмарочных фокусников и илллюзионистов, на собраниях промышленников и коммерсантов называли художником только презрительно. Ни представители официального искусства, ни передовая интеллигенция, конечно, не считали его таковым.

Официальное искусство заинтересовалось кино гораздо раньше передового, потому что кинематографисты в один прекрасный день вдруг предложили повышенные ставки за сценарии Д’Аннунцио и Лаведану. Этим знаменитым патентованным писателям кино давало лишнее удовлетворение их тщеславию и дополнительный доход. Что касается великих актеров, то они соглашались «сниматься» вне зависимости от их профессиональных убеждений, думая прежде всего о гонораре и рекламе.