Том 1. Летний круиз. Другие голоса, другие комнаты. Голоса травы. Завтрак у Тиффани

Однако позже, когда он лежал на облупленной железной кровати над кафе «Утренняя звезда», обалдев от духоты, заброшенности и отчаяния, отец и собственное положение представились ему в ином свете: он не знал, чего ожидать, и был испуган, ибо поездка уже принесла много разочарований. Панаму, только что купленную в Нью-Орлеане и носимую с залихватской гордостью, украли на вокзале в Билокси; затем, в поту и зное, трехчасовое опоздание автобуса в Парадайс-Чепел; и в довершение всего — никаких вестей из Скаллиз-Лендинга. Всю ночь в четверг он не гасил электричество в чужой комнате и читал голливудский журнал до тех пор, пока не выучил последние новости актерской жизни назубок — потому что, задумайся он о себе хоть на секунду, ни дрожи, ни горьких слез тогда уже не унять. Перед рассветом он изорвал журнал в клочки и сжег обрывки в пепельнице, пока не подошло время спускаться в кафе.

— Погляди там сзади, малыш, достань мне спички, — сказал Редклиф. — Вон на полке, видишь?

Джоул открыл глаза и растерянно огляделся. На кончике носа у него висела прозрачнейшая капля пота.

— Ну и добра у вас, — сказал он, шаря на полке, приютившей собрание пожелтелых газет, кусок шланга, замасленные инструменты, насос, фонарь и… пистолет. Рядом с пистолетом стояла вскрытая коробка патронов с пулями из яркой меди, как новенькие центы. Его подмывало стянуть целую горсть, но он ограничился одним, искусно уронив его в грудной карман. Пожалуйста.

Редклиф сунул в рот сигарету, и Джоул услужливо поднес ему спичку.

— Спасибо, — сказал Редклиф, дымя ноздрями после глубокой затяжки. — А ты когда-нибудь бывал здесь?

— Не совсем здесь — один раз мама взяла меня в Галфпорт; там хорошо — море. Вчера я на поезде его проезжал.

— Нравится у нас?

Джоулу почудилось в голосе что-то странное. Он взглянул на резкий профиль шофера — не замечена ли кража. Но Редклиф, если и заметил, виду не подал.

— Как вам сказать… тут по-другому.

— А по мне, так никакой разницы. Всю жизнь отсюда не вылезал; вот и выходит: здесь — как везде, ха-ха!

Машина вдруг выехала на широкий и твердый участок дороги, не окаймленный деревьями; слева раскинулось огромное поле, за ним чернел сосновый лес. Человек вдали — мужчина или женщина, не понять, — опустил мотыгу, чтобы помахать машине, и Джоул помахал в ответ. Потом обогнали двух белоголовых мальчишек верхом на тощем муле, накрыв их пыльным облаком, и мальчишки завопили от восторга. Редклиф сигналил и сигналил стаду свиней, не спешивших уйти с дороги. Другого такого ругателя Джоул не слыхивал — разве что грузчика-негра.

Чуть позже Джоул сказал, задумчиво нахмуря брови:

— Можно у вас спросить? — И дождался кивка. — Я вот что хотел спросить: вы знаете моего… Мистера Сансома?

— Знаю, кто он, а как же, — ответил Редклиф и вытер лоб грязным платком. — Ты меня с толку сбил двумя фамилиями — Сансом и Нокс. Ну да, это который женился на Эйми Скалли. — И после короткой заминки добавил: — Правду сказать, я его в глаза не видел.

Джоул прикусил губу и молчал. Вопросы теснились в голове, но задать их он стеснялся: стыдно не знать ничего о близком родственнике. Поэтому он задал другой вопрос — и очень смелым голосом:

— А этот Скаллиз-Лендинг… Кто там вообще живет?

Редклиф сощурился, припоминая.

— Так, — сказал он наконец. — У них там пара негров, этих я знаю. Потом твоего папки жена — и ее знаю: моя ей шьет иногда; раньше шила. Он затянулся и выбросил окурок в окно. — И брат двоюродный… да, точно, двоюродный!

— Да? — небрежно сказал Джоул, но взгляд его умолял шофера продолжать, ибо в письмах персона эта ни разу не упоминалась.

Редклиф лишь улыбнулся затаенно, словно вспомнил шутку, которой не хотел делиться с посторонним.

Больше об этом речи не было.

— Теперь гляди в оба, — сказал немного погодя Редклиф. — Въезжаем в город.

Дом. Серая гроздь негритянских халуп. Некрашеная дощатая церковь со шпилем-громоотводом и тремя витражами рубинового стекла. Вывеска: «Господь Иисус грядет! Готов ли ты?» Черный мальчишка прижал к груди котелок с ежевикой. Все облито жгучей солнечной глазурью. Потом короткая немощеная безымянная улочка, уставленная похожими одноэтажными домами — где понарядней, а где невзрачными; каждый с верандой и двориком, кое-где на двориках встрепанные розовые кусты, индийская сирень и мелия, а на ней непременно качели из веревки и старой шины. Деревца камелий с темно-зелеными лакированными листьями. Толстая розовая девочка прыгает со скакалкой; пожилая дама умостилась на покосившейся веранде и обмахивается пальмовым веером. Потом кирпичная конюшня: лошади, телеги, брички, мулы, люди. Крутой поворот: Нун-сити.

Редклиф затормозил. Перегнулся через колени Джоула и открыл ему дверь.

— Жалко, не могу подкинуть тебя до Лендинга, малыш, — торопливо сказал он. — В компании подымут хай. Но теперь доберешься: суббота, с той стороны много народу приезжает в город по субботам.

Джоул остался один; пропотевшая синяя рубашка липла к спине. С чемоданом, покрытым наклейками, он осторожно отправился на первую прогулку по городку.