Том 1. Моя жизнь. Эдем. Расследование

— Слушаюсь, господин инспектор. Когда мне…

— Предпочел бы не откладывать встречу. У вас есть время?

— Конечно. Я приеду. Завтра?

— Нет. Сегодня, если можете. Вы можете?

— Да, разумеется.

— Это хорошо. Вы знаете, где я живу?

— Нет, но я могу…

— Уолхэм, восемьдесят пять. Это в Пэддингтоне. Вы можете приехать немедленно?

— Да.

— Может быть, вам удобнее через час или через два?

— Нет, могу сейчас.

— Я жду.

Звякнула положенная на рычаг трубка. Грегори в оцепенении глядел на телефонный аппарат. Господи, откуда Шеппарду стало известно об этой несчастной «Европе», где он давал выход своему грошовому снобизму? Неужели он названивал ему по всем телефонам, неужели он так его разыскивал? При одной мысли об этом его бросило в жар. Он вышел из ресторана и бросился бегом к подъезжавшему автобусу.

От остановки требовалось пройти порядочный отрезок пути, петляя по тихим улочкам. Наконец он очутился в переулке, где вовсе не было больших каменных домов. В лужах дрожало отражение газовых фонарей. Он не предполагал, чтобы такой заброшенный уголок мог скрываться в самом сердце этого района.

Возле дома за номером восемьдесят пять ему пришлось удивиться еще раз. В саду за высокой стеной возвышалось массивное строение, значительно отдаленное от остальных, погруженное во тьму и как бы вымершее. Внимательно приглядевшись, он различил слабый свет в крайнем окне на первом этаже.

Калитка открылась тяжело, со скрипом. Он передвигался почти на ощупь: стена отсекала свет уличного фонаря. Плоские, неровные каменные плиты вели к подъезду. Прежде чем ступить, Грегори нащупывал их ногой. Вместо звонка на черной двери торчала отполированная рукоятка. Он дернул ее не очень сильно, словно боясь нашуметь.

Ждал довольно долго. Изредка подавала голос невидимая водосточная труба, по мокрому асфальту на перекрестке шелестели колеса машин. Дверь открылась бесшумно. На пороге стоял Шеппард.

— Вы уже здесь. Прекрасно. Прошу.

В холле было темно. В глубине пробивался слабый, уходивший вверх отблеск — лестница в полосе света. Двери на первом этаже распахнуты, перед ними было устроено нечто вроде небольшой передней. Что-то взирало на Грегори сверху пустым, черным взглядом, оказалось — едва различимый череп какого-то животного, маячили только глазницы посреди желтоватых очертаний кости.

Грегори снял плащ и вошел в комнату. Прогулка во мраке так обострила зрение, что, войдя в комнату, он вынужден был зажмуриться.

— Садитесь, прошу вас.

Комната оказалась почти пустой. Рефлектор мощной лампы, горевшей на столе, был обращен вниз, прямо на открытую книгу.

— Садитесь, — повторил главный инспектор. Это прозвучало как приказ. Грегори осторожно сел. Теперь он находился так близко от источника света, что почти ничего не видел. На стенах неясно темнели пятна каких-то картин, под ногами он ощутил мягкий ковер. Кресло было неудобным, но годилось для работы за громадным письменным столом. Напротив стоял длинный стеллаж с книгами. В середине матовым бельмом отсвечивал телевизор.

Шеппард подошел к столу, извлек из-под книг черную жестяную коробку с сигаретами и пододвинул гостю. Сам он тоже закурил и начал расхаживать от двери к окну, скрытому за тяжелой коричневой гардиной. Молчание затянулось, так что Грегори даже устал следить за маячившей фигурой шефа.

— Я решил поручить это дело вам, — неожиданно отозвался Шеппард, не прерывая ходьбы.

Грегори не знал, что сказать. Он чувствовал действие спиртного и глубоко затянулся сигаретой, словно дым мог его отрезвить.

— Вы будете вести дело один, — продолжал непререкаемым тоном Шеппард. Не переставая ходить, он искоса взглянул на Грегори, сидевшего в освещенном лампой круге.

— Я выбрал вас не из-за особенного следственного дара, так как у вас его нет. Педантом вас тоже не назовешь. И это не беда. Но вы лично увлечены проблемой. Не так ли?

— Да, — отозвался Грегори. Ему показалось, что его сухой, решительный ответ прозвучал хорошо.

— У вас есть какая-нибудь собственная концепция этого дела? Абсолютно личная, которую вы не пожелали изложить сегодня у меня в служебном кабинете?

— Нет. То есть… — Грегори колебался.

— Слушаю.

— Это ни на чем не основанное впечатление, — отозвался Грегори. Он говорил с неохотой. — Мне кажется, в этой истории речь идет не о трупах. То есть это означает, что им отведена определенная роль, но не в них дело.

— А в чем?

— Этого я не знаю.

— В самом деле?

Голос главного инспектора был упрям, тон почти веселый. Грегори пожалел, что не может увидеть его лица. Это был совершенно иной Шеппард, не тот, которого он изредка видел в Скотленд-Ярде.

— Думаю, дело грязное, — выпалил вдруг Грегори, словно разговаривал с приятелем. — В нем есть что-то подлое. Речь не о том, что оно крайне сложно. Там есть детали, которые невозможно связать не потому, что такое физически невыполнимо, но потому, что возникает психологический абсурд, и притом настолько немыслимый, что заходишь в тупик.