Том 1. Моя жизнь. Эдем. Расследование

Комната, освещенная белым шаром под потолком, имела чистый и праздничный вид. На письменном столе стоял длинный ряд книг одного формата; карандаши и ручки располагались симметрично; под книжными полками к стеклянному столику были придвинуты два очень низких клубных кресла зеленого цвета, на них — яркие подушки с геометрическим узором. Столик уставлен стаканами и рюмками, подносами, полными фруктов и пирожных. Ложечки, вилочки — все накрыто на две персоны. Сисс потер свои костлявые, вспухшие от артрита руки.

— Садитесь под книгами, там удобнее, — произнес Сисс с наигранным воодушевлением. — Днем у меня был гость, могу угостить остатками.

Грегори хотел ответить легко, весело, чтобы подыграть Сиссу, но ничего не придумал, — отодвинул кресло и присел на его подлокотник, повернувшись лицом к книгам.

Перед ним было внушительное собрание разноязычной научной литературы — несколько полок заполняли труды по антропологии, на нижней полке была пластиковая табличка с надписью «Математика». Краем глаза он заметил какие-то таблицы с пятнами телесного цвета, торчавшие из открытого ящика стола, но когда он взглянул в ту сторону, Сисс двинулся, а вернее, метнулся туда, коленом вернул на место ящик и с треском захлопнул дверцу стола.

— Непорядок, непорядок, — пояснил он с деланной непосредственностью, еще раз потер руки и устроился на батарее под окном. — Ваш вновь вспыхнувший интерес к моей особе я должен признать равно подозрительным, как и тот, первоначальный, — проговорил Сисс. — Он носит слишком всесторонний характер.

— Вы, наверно, испытали в жизни много тяжелого, — заметил Грегори. Он доставал с полок наугад толстые тома и пропускал под пальцами поток страниц, на которых вздрагивали, прыгали алгебраические формулы.

— Скорее — да. Хотите кофе или чаю? — вспомнил Сисс об обязанностях хозяина дома.

— Я выпью то же, что и вы.

— Хорошо.

Сисс отправился на кухню. Грегори водрузил на место «Principia Mathematica» и с минуту глядел на захлопнутую дверцу письменного стола. Он охотно заглянул бы в ящик, но не решился. Через открытые двери слышно было, как Сисс возится на кухне. Он возвратился с чайником, тонкой струйкой разлил чай по стаканам и сел напротив Грегори.

— Осторожно, горячо, — предостерег он. — Итак, вы говорите, что исключили меня из числа подозреваемых? — заговорил он минуту спустя. — А знаете что? Я мог бы подбросить еще один подозрительный мотив, который вы упустили из виду. Скажем, что я стремился скрыть какого-нибудь покойника. Предположим, мою жертву. А для того чтобы укрыть этот конкретный труп, я решил придать ситуации необычный характер и организовал целую серию эпизодов с трупами, внес замешательство, создал ситуацию, в которой моя жертва запропастится окончательно. Что вы на это скажете?

— Слишком литературно, — возразил Грегори. Он просматривал тяжелый, с гладкими, плотными страницами том психометрии. — Существует рассказ Честертона на подобную тему.

— Честертона я не читал. Не люблю его. Значит, нет? А почему же тогда я должен был это сделать, по вашему мнению?

— Я не знаю, зачем вы стали бы это делать. Не могу приписать вам никакого мотива. Именно поэтому я перестал вас подозревать.

— А поинтересовались ли вы моим прошлым? Сопоставляли ли календарные даты с картой моих передвижений? Искали следы и отпечатки? Я не заметил ничего такого, за исключением одного случая.

— Я сразу же отказался от этого, ибо мозаика не складывалась в нечто целое. Впрочем, я не придерживаюсь системы, производя расследование. Я импровизирую, или, если угодно, я разбрасываюсь, — признался Грегори. Он почувствовал что-то твердое между страницами книги и медленно начал листать их назад. — Я даже разработал теорию, вытекающую из моей нерадивости: из коллекционирования следов нельзя делать никаких выводов, пока не нащупаешь определенное направление.

— Вы интуитивист? А вы читали Бергсона?

— Да.

Страницы раскрылись. Между ними лежал негатив большого формата. На фоне просвечивавшей сквозь него белой бумаги обозначился человеческий силуэт, откинувшийся назад Грегори медленно поднес книгу к глазам и поверх нее взглянул на Сисса, который сидел ниже, чем он. Пальцем он двигал пленку по не заполненной печатным текстом полоске между столбцами, продолжая разговор:

— Шеппард сообщил мне, что вы были у него, когда исчез труп в Льюисе. Так что у вас алиби. Я вел себя, как пес, разыскивающий спрятанную кость, я перебегал от дерева к дереву и рыл, хотя рыть было негде. Я сам себя обманывал. Не было почвы, чтобы рыть, ничего.