Том 1. Момент истины

— используете ли Вы известные Вам случаи, фронтовые эпизоды в качестве «модели», «натуры» или они полностью плод Вашей фантазии?

— в Ваших книгах поражает огромное количестве конкретных, точных деталей психологии, быта, речи именно того времени и той среды — как это вам удается?

— введение в текст романа и повести «Иван» документов — это прием для создания иллюзии достоверности?

— почему Вы не вступали в Союз писателей?

— Вы получаете довольно много писем от читателей, какого характера эта почта?

— помните ли Вы тот миг, когда у Вас возникло стремление писать? Был ли это зов судьбы или мелькнувшая в сознании мысль — побуждение зафиксировать на бумаге наиболее яркое, сильное впечатление о пережитом? Понятно, что это — природный дар, Божья искра, но, может, все-таки есть какая-то внешняя побудительная причина для того, чтобы сей дар не только обнаружился, но стал даже не профессией, а смыслом жизни? Или это Вам неважно — когда и как?

Владимир Осипович категорически не отказался, даже поначалу согласился, но, к большому сожалению организаторов, все так и осталось на уровне проекта. В.Богомолов был убежден, что комментировать сделанную работу, а тем более уточнять или прояснять написанное произведение, — занятие, по меньшей мере, довольно странное; считал, что все, что он хотел сказать, — уже сказано в его произведениях, и желал лишь, чтобы о его книгах судили не по законам внешнего успеха, а по законам литературного мастерства, все остальное — и личность автора, и его частная жизнь, и детали творческой работы и многое-многое другое — суета сует.

Он неоднократно повторял: «Трагедия жизни человека и причина его страданий — несоответствие желаний и возможностей. Человек — это дробь, у которой числитель — достоинство, а знаменатель — его мнение о себе. Большинство людей в жизни довольны собой и недовольны своим положением и оценкой их в обществе. Я же недоволен только собой и вполне доволен своим положением в обществе — никому не служить и не прислуживать, ни от кого не зависеть, сведя до минимума контакты с госструктурами (кроме домоуправления). Меня абсолютно не волнуют внешние атрибуты успешности».

Надеюсь, читатель, почерпнув информацию из дневников, рабочих тетрадей и записных книжек В.О. Богомолова, которые впервые представлены как в данном томе «Момент истины», так и во втором — «Сердца моего боль» — настоящего издания, сам найдет ответы на многие из вышеприведенных вопросов и сможет сделать свой вывод — в чем же заключаются загадки творчества писателя В. Богомолова.

Полагаю, что настоящая публикация будет неполной, если, хотя бы вкратце, не коснуться и другой стороны жизни романа — неоднократно предпринимаемых попыток найти художественный эквивалент этому блестящему, многоплановому, сложному литературному произведению в театре, на эстраде, в кино, — и отношения к этому самого автора.

Естественно, динамичность, драматизм романа и его яркие герои не могли не вдохновить многих театральных режиссеров на создание сценических версий этого произведения.

В архиве В.О. Богомолова сохранились обращения многих режиссеров с просьбой разрешить им театральную постановку. К ним приложены — абсолютно идентичные — ответы автора:

«Я отношусь сугубо отрицательно к любым попыткам сценической инсценировки романа «В августе сорок четвертого...» (о чем неоднократно сообщал и театрам и Министерствам культуры), и потому ничем не могу быть Вам полезен. Находясь в этом убеждении, считаю нецелесообразным знакомиться с присланным Вами вариантом».

Столь же категорически отрицательно относился Владимир Осипович и к эстрадным композициям: он называл это «делать шарж» на роман. В письменных ответах актерам-чтецам — И. Домбеку (Ленконцерт), И.Д. Золотареву (Воронеж), Б. Чулимову (Запорожье) и другим В.О. Богомолов сообщает: «Вместить содержание романа, его образы и сюжетные линии в один, два или даже три сценических вечера невозможно. Что же Вами берется для композиции? Куски детективного характера — поэтому я принципиально против всякого рода композиций».

Только в 1995 г. — к 50-летию Победы — режиссер Леонид Хейфец, к тому времени почти полтора десятка лет возглавлявший Центральный Театр Российской Армии, осуществил постановку на Радио-1 «Останкино» семисерийного радиоспектакля «Момент истины».

Не раз роман предлагали экранизировать. Но каждый раз Владимира Осиповича одолевали большие сомнения: он отдавал себе отчет в том, что, как бы талантлив ни был режиссер, фильм будет снят «по мотивам» романа и посему будет нести в себе элемент вторичности (в чем его убеждало «Иваново детство» А. Тарковского).