Том 1.На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы.

Они двинулись к приближающемуся склону. Анаэна удивилась тому, что она стала слишком часто обгонять Тинкара — тот шел, согнувшись вдвое. «Но ведь его ужалили всего раз», — подумала она и присмотрелась к нему повнимательнее — лицо побагровело, по лбу струится пот.

— Что с тобой?

— Ничего! Вперед!

Тело превратилось в сплошной комок боли, и силуэт девушки двигался перед Тинкаром в красном тумане. Ноги его ослабели, и он переставлял их лишь за счет чудовищных усилий воли. Земли под подошвами он почти не чувствовал. Голова гудела и кружилась, и он подумал, что жить ему осталось не долго.

Он остановился и рухнул на землю. Анаэна вскрикнула и попыталась его приподнять.

— Тинкар!

— Думаю, мне конец, — с трудом вымолвил он. — Возьми рюкзак, поднимись на вулкан и разожги сигнальный костер. Быть может, они тебя отыщут…

— Я тебя не брошу!

— Может, мне еще полегчает. Я тебя догоню. Оставь мне красный фульгуратор.

Зарядов в фульгураторе почти не оставалось.

— Тинкар, это я виновата!

— Пустяки, — тихо сказал он. — Опасности профессии…

Голова его упала на грудь, и он перестал шевелиться. Несколько мгновений Анаэна пребывала в нерешительности, раздираемая тревогой и угрызениями совести. Она убила его по собственной неосторожности! Девушка ринулась к рюкзаку, выхватила аптечку, открыла ее и побледнела. Отсек с сыворотками-противоядиями был пуст, а до этого он содержал всего три ампулы.

— Он отдал мне все три!

Она в слезах склонилась над Тинкаром. Он дышал тяжело, с трудом хватая воздух открытым ртом. Что делать? Что делать? Она вновь порылась в аптечке… Ага! Стимулол!

Анаэна ввела ему две дозы и в отчаянии села рядом. Как действует яд этих насекомых? Она прислушалась к себе, пытаясь определить, как сыворотка борется с ядом. Она ощущала несильную боль во всех конечностях и суставах, собственные движения казались ей неуверенными, нескоординированными. Уж не воздействует ли этот яд на нервную систему?

Вдали, на самом горизонте, пронеслось черное пятно, сверкнувшее в лучах солнца. Помощь! Она сорвала с себя платье, замахала им над головой. Пятно продолжило путь по прямой и исчезло за горами.

— Они меня не заметили!

Девушка принялась ждать. Тинкар не шевелился. Она соорудила из одежды и веток навес, для того чтобы прикрыть лицо спутника от солнца. День медленно подходил к концу. Хуже Тинкару не становилось, но и в сознание он не приходил. Пульс у него был сильный и медленный, губы время от времени шевелились, бормоча непонятные слова. Она подкатила к нему несколько камней, для начала убедившись, что под ними никто не прячется, и устроила невысокий барьер вокруг распростертого на земле тела. Ей хотелось накрыть его плоскими камнями, но из суеверия она отказалась от этого намерения: это слишком походило бы на могилу.

Солнце опустилось за горизонт, с вечером пришла прохлада. Анаэна собрала сушняк, разожгла несколько костров по кругу и устало присела на камень. Тинкар бормотал какие-то непонятные слова. Девушка вдруг обрадовалась — ему стало лучше. И тут же ее охватило отчаяние — он бредил.

— Нет, не убивай его! Никогда… Я не смогу, сержант, не смогу прыгнуть так далеко! Где ты, мама?.. Я не знал, что это так трудно — убить человека, который смотрит тебе в лицо… Это же кошка, только она и выжила! Иди сюда, мурлыка!.. Мы готовы погибнуть ради славы Империи!.. Иолия, Иолия, я недостоин тебя, у меня руки по локоть в крови, Иолия! В красной крови, такой же красной, как волосы Анаэны… Иолия, она украла мои чертежи! Я ее люблю… но у нее голова в крови! Где ты, Анаэна, я отдал тебе ампулы…

Она положила руку на его пылающий лоб.

— Я здесь, Тинкар. Здесь, с тобой.

Он медленно покачал головой из стороны в сторону.

— Не оставайся здесь… Поднимись на гору, подай сигнал! Нет! Не подавай, они все тут разбомбят! Империя… Знали бы вы, сколько их я убил! Они все здесь, но у них нет лиц!

Он забился в конвульсиях, попытался привстать, но снова повалился на землю. Она ломала себе руки от бессилия.

Тинкар опять впал в забытье. Ночь вступала в свои права, и девушка подумала о прошлой ночи, как об утерянном рае. В ту ночь он был здоров и силен, крепко стоял на ногах, был ее надеждой и опорой. Она продрогла и снова натянула на себя платье. Она была измождена и сходила с ума от тревоги, но заставила себя поесть.

Начало ночи прошло спокойно. Они расположились на пригорке, покрытом травой и мелким кустарником; травоядным здесь было нечего делать, а потому сюда не влекло и хищников — те, судя по всему, охотились внизу, в богатой саванне. Но после восхода обеих лун по равнине разнеслось завывание невидимых во тьме тварей. Оно долго прокатывалось вдали, во мраке, потом стало приближаться. Девушка настороженно вскочила на ноги: один фульгуратор — в руке, второй — за поясом.

Послышался треск сломанных веток, сквозь кустарники пронеслось какое-то животное. Анаэна едва успела разглядеть грациозное тело удаляющегося мягкими прыжками зверя.

«Дичь! Теперь должны прийти и охотники».