Том 1.На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы.

На восьмой день, когда мне уже начало казаться, что время тянется бесконечно долго, дверь открылась, и вошел какой-то марсианин, преклонных лет старец. Смерив меня пристальным взглядом, он уселся на землю напротив меня и на своем языке задал мне некий вопрос. Естественно, я ничего не понял. Тогда он заговорил на другом, совершенно уже ином наречии. Я снова никак не отреагировал, что его, похоже, весьма удивило. Он принялся довольно-таки сложным образом жестикулировать, что, разумеется, принесло не больше успеха. Я понял лишь то, что на Марсе, судя по всему, существует три расы. Откуда-то из-под тоги он извлек суму, из которой вытащил лист бумаги и карандаш и нарисовал в центре листа сверкающий диск, затем концентрический круг с жирной точкой где-то сбоку, потом — еще один, и еще. Всего таких кругов он нарисовал ровно десять. Внезапно я понял, что все это — их представление солнечной системы. Десятый круг должен был относиться к какой-то неизвестной нам трансплутоновой планете. Он постучал пальцем по кругу, представляющему орбиту Марса, а другой рукой указал на себя самого. Эта рука обладала одной отличительной особенностью: на ней было шесть пальцев, тогда как руки всех других виденных мною марсиан располагали лишь пятью, как и наши. Тут уже я приложил палец к орбите Земле и указал на себя. Удовлетворенно кивнув, он с поразительной ловкостью и быстротой нарисовал марсианина, произнес соответствующее слово: кникс, а затем вопрошающе посмотрел на меня. Уж и не знаю почему, но вместо того, чтобы сказать «землянин», я ответил «теллуриец», а поправляться — из опасения все лишь запутать — не стал. Урок продолжался часа два, после чего он ушел.

Вернулся он на следующий день и приходил в каждый из дней моего плена. Я получил от него бумагу и карандаш — свою записную книжку я потерял — и составил своего рода французско-марсианский словарь, после чего обучил его французскому, на котором все мы говорим вместо английского, коего не знают Луи с Артуром. У меня способность к языкам, так вот: хотя марсианский крайне прост, а французский очень сложен, этот скотина Ниуп — так его зовут — научился выражаться на сносном французском скорее, чем у меня начали складываться самые элементарные марсианские фразы.

Глава 5. Предыстория и история Марса

В общем, ближе к концу моего плена мне удалось кое-что для себя прояснить относительно марсианского мира.

Я вовсе не претендую на то, что представленная мною картина будет детальной — как-никак между Ниупом и мною оставалось немало недопонимания. Я был бы и рад задержаться там подольше и узнать побольше, но так уж вышло, что представился случай бежать. Итак, выяснил я следующее.

В данное время Марс — на его поверхности — является непоправимо бесплодным миром, и вся жизнь проходит в глубинах планеты. Марсиане живут в огромных пещерах, как естественных, так и искусственных. Эти глубины делят между собой три расы: черные марсиане, желтые марсиане, их смертельные враги, к которым я еще вернусь, и марсиане красные. О последних я узнал крайне мало. Если я правильно понял Ниупа, они совсем другие и происходят от насекомых, аналогичных нашим муравьям, но человеческого роста. По словам Ниупа, о них ничего не было слышно вот уже 30 000 земных лет.