Том 1.На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы.

Невероятно, но факт: от протестантского образования она сохранила влияние Библии, что позволяло ей разбавлять свою речь античными метафорами и параболами, звучавшими из ее уст как-то свежо и молодо. Бернар поднялся, подхватил с земли спелый и тяжелый плод.

— Яблоко с древа Науки! На сей раз искусителем буду я. История перевернулась!

— Мы уже пробовали плод этого дерева — мы оба, — ответила она. — Он живительный, но горький. Я иногда с тоской вспоминаю ту маленькую девочку, которая ходила в храм и верила, что видит в новогоднюю ночь летающих ангелов!

— Какая-то ты задумчивая. Жалеешь, что полетела?

— Нет. Я бы и сейчас, даже зная, что нас ждет, все равно полетела. Просто иногда складывается впечатление, что мы перешли человеческие границы, и за это придется заплатить.

— Ба! Лично я не чувствую за собой ни малейшей вины. Полагаю, человек сможет зайти даже еще дальше, еще выше — как морально, так и физически. А когда солнце охладеет, мы перейдем на другую звезду.

— Возможно… А может, человечество просто исчезнет, как игуанодоны…

Она тряхнула головой.

— Дай-ка лучше мне этот искушающий плод. Какими бы ни были последствия, таково человеческое предназначение — надкусить его!

— Так ты у нас, значит, Ева?

— Возможно… Если ты Адам.

Он не сразу в полной мере осознал смысл этого ответа. Потом быстро прокрутил в мозгу триумф, сомнения, опасения. Затем присел рядом с ней, по-турецки.

— Ингрид?.. — начал он.

Она обернулась, глядя на него своими большими и искренними карими глазами.

— Что?

— Ингрид, — повторил он, — ты согласишься…

Она отложила яблоко, обхватила его голову обеими руками и, нежно глядя в лицо, сказала:

— Ну конечно, дурашка!

В тот вечер, за ужином, проходившим в их квартире, Поль заметил нечто необычное в поведении Бернара. Никогда еще со смерти Клер он не видел его столь веселым и взволнованным. Сейчас он, всегда такой серьезный и малоразговорчивый, оживлявшийся лишь для поддержания долгих и ожесточенных дискуссий, смеялся, шутил и сыпал еще более непристойными каламбурами, чем иногда — сам Поль. И с каждой минутой это его возбуждение нарастало.

«Черт, — подумал Поль, — я знал, что Бернар любит геологию, но чтобы так сильно!..»

Сидевший с краю стола Сиг загадочно улыбался. В конце ужина Бернар вдруг распрямился и, перекрывая веселый шум разговоров, прокричал:

— Друзья, у меня есть для вас одно объявление…

— Слово предоставляется гражданину Бернару, — председательским тоном сказал Поль.

— В общем, так: мы с Ингрид с сегодняшнего дня — жених и невеста.

Комнату огласил вопль дружеских поздравлений, которые после повторения хором сменились бурными аплодисментами.

— Речь, Бернар, речь! — закричали Поль и Луи. То была их давняя лагерная привычка, старая, как и сама их дружба.

— Дамы и господа, — начал Бернар. — Я только что сообщил вам новость, которая, я в этом уверен, обрадует и потрясет все человечество. И я не преувеличиваю, заявляя это, так как не далее как минуту назад видел и главное слышал ту кучку людей, коей оно, наше человечество, представлено в этом странном мире, и эта кучка людей выражала свою радость и потрясение криками, которые напоминают — что весьма досадно для меня как для натуралиста — крики обычной свиньи (sus scrofa[9], скажем мы в целях научного уточнения), хвостовой придаток которой прижало дверью.

Затем, уже степенным тоном церковного проповедника, он продолжил:

— Господь сказал, мои дорогие собратья: нехорошо, когда мужчина один. Поэтому я принял решение — разумеется, героическое — отказаться от своей независимости. Я только что связал свою жизнь с той, которая будет мне преданной спутницей и стабилизирует на ее пути блестящую звезду науки, коей я и являюсь. Так как, как бы это ни неприятно было слышать тем завистникам, на чьих лицах я сейчас вижу улыбки, я действительно — звезда науки!

Тоном политического оратора он закончил:

— Да, сограждане, женщина — это естественная спутница мужчины. Без нее нет домашнего очага! Без очага — нет семьи! А семья — это краеугольный камень государственной машины, основа общественного строя. И я приложу все усилия для того, чтобы был принят закон, по которому брак станет делом обязательным и бесплатным!

Он сел на свое место. Едва шум и смятение улеглись, встал уже Луи:

— Друзья мои, я благодарю Бернара за столь прекрасную речь, соперничать с которой я не осмелюсь. Так как мне тоже есть что вам сказать: мы с Элен обручены вот уже два месяца!

Это признание вызвало шквал возмущенных криков:

— И чего было скрытничать? К штрафу его! Вышвырнуть его за дверь!

В поднявшемся гвалте Поль завопил:

— Большой судебный совет единогласно постановляет: приговорить Луи Лапейра к штрафу в шесть бутылок «Монбазияка» каждому, выплачивается по возвращении. Мотив: преступные действия, имеющие целью погубить экспедицию за счет ликвидации одного из ее членов; ведь, как-никак, Элен теперь — всего лишь его половина! Более того, по тем же мотивам, Бернар приговаривается к идентичному штрафу!

— Мы решительно протестуем! — в унисон прокричали Бернар и Луи.