Том 1. Остров Погибших Кораблей

– Хоть сегодня, – ответила Брике. – А вы… не отнимете у меня мое тело?

Доуэль сразу не понял, потом улыбнулся и ответил:

– Конечно, нет… если только вы будете слушать нас и помогать нам. Идемте на палубу.

– Ну, как ваше плавание? – весело спросил он, поднявшись на палубу. Затем посмотрел на горизонт с видом опытного моряка и, озабоченно покачав головой, сказал: – Море мне не нравится… Видите эту темноватую полосу у горизонта?.. Если мы вовремя не вернемся, то…

– О, скорее назад! Я не хочу утонуть, – полушутя-полусерьезно воскликнула Брике.

Никакой бури не предвиделось. Просто Доуэль решил напугать своих сухопутных гостей, для того чтобы скорее вернуться на берег.

Ларе условился с Брике встретиться на теннисной площадке после обеда, «если не будет бури». Они расставались всего на несколько часов.

– Послушайте, Ларе, мы неожиданно напали на след больших тайн, – сказал Доуэль, когда они вернулись в отель. – Знаете ли вы, чья голова находилась у Керна? Голова моего отца, профессора Доуэля!

Ларе, уже усевшийся на стуле, подскочил, как мяч.

– Голова? Живая голова вашего отца! Но возможно ли это? И это все Керн! Он… я растерзаю его! Мы найдем голову вашего отца.

– Боюсь, что мы не застанем ее в живых, – печально ответил Артур. – Отец сам доказал возможность оживления голов, отсеченных от тела, но головы эти жили не более полутора часов, затем они умирали, потому что кровь свертывалась, искусственные же питательные растворы могли поддержать жизнь еще меньшее время.

Артур Доуэль не знал, что его отец незадолго до смерти изобрел препарат, названный им «Доуэль 217» и переименованный Керном в «Керн 217». Введенный в кровь, этот препарат совершенно устраняет свертывание крови и потому делает возможным более длительное существование головы.

– Но живою или мертвою мы должны разыскать голову отца. Скорее в Париж!

Ларе бросился в свой номер собирать вещи.

В Париж!

Наскоро пообедав, Ларе побежал на теннисную площадку.

Несколько запоздавшая Брике была очень обрадована, увидев, что он уже ждет ее. Несмотря на весь страх, который внушил ей этот человек, Брике продолжала находить его очень интересным мужчиной.

– А где же ваша ракетка? – разочарованно спросила она его. – Разве вы сегодня не будете учить меня?

Ларе уже в продолжение нескольких дней учил Брике играть в теннис. Она оказалась очень способной ученицей. Но Ларе знал тайну этой способности больше, чем сама Брике: она обладала тренированным телом Анжелики, которая была прекрасной теннисисткой. Когда-то она сама учила Ларе некоторым ударам. И теперь Ларе оставалось только привести в соответствие уже тренированное тело Гай с еще не тренированным мозгом Брике – закрепить в ее мозгу привычные движения тела. Иногда движения Брике были неуверенные, угловатые. Но часто неожиданно для себя она делала необычайно ловкие движения. Она, например, чрезвычайно удивила Ларе, когда стала подавать «резаные мячи» – ее никто не учил этому. А этот ловкий и трудный прием был своего рода гордостью Анжелики. И, глядя на движения Брике, Ларе иногда забывал, что играет не с Анжеликой. Именно во время игры в теннис у Ларе возникло нежное чувство к «возрожденной Анжелике», как иногда называл он Брике. Правда, это чувство было далеко от того обожания и преклонения, которым он был преисполнен к Анжелике.

Брике стояла возле Ларе, заслонившись ракеткой от заходящего солнца – один из жестов Анжелики.

– Сегодня мы не будем играть.

– Как жалко! А я бы не прочь поиграть, хотя у меня сильней, чем обычно, болит нога, – сказала Брике.

– Идемте со мной. Мы едем в Париж.

– Сейчас?

– Немедленно.

– Но мне же необходимо хоть переодеться и захватить кое-какие вещи.

– Хорошо. Даю вам на сборы сорок минут, и ни минуты больше. Мы заедем за вами в автомобиле. Идите же скорее укладываться.

«Она действительно прихрамывает», – подумал Ларе, глядя вслед удаляющейся Брике.

По пути в Париж нога у Брике разболелась не на шутку. Брике лежала в своем купе и тихо стонала. Ларе успокаивал ее как умел. Это путешествие еще больше сблизило их. Правда, он ухаживал с такой заботливостью, как ему казалось, не за Брике, а за Анжеликой Гай. Но Брике относила заботы Ларе целиком к себе. Это внимание очень трогало ее.

– Вы такой добрый, – сказала она сентиментально. – Там, на яхте, вы напугали меня. Но теперь я не боюсь вас. – И она улыбалась так очаровательно, что Ларе не мог не улыбнуться в ответ. Эта ответная улыбка уже всецело принадлежала голове: ведь улыбалась голова Брике. Она делала успехи, сама не замечая того.

А недалеко от Парижа случилось маленькое событие, еще больше обрадовавшее Брике и удивившее самого виновника этого события. Во время особенно сильного приступа боли Брике протянула руку и сказала:

– Если бы вы знали, как я страдаю…

Ларе невольно взял протянутую руку и поцеловал ее. Брике покраснела, а Ларе смутился.