Том 1. Парижачьи

Перед тем как приехать сюда я долго не мог одеться, раздевался одевался, опять раздевался среди вороха накиданных принадлежностей. Я ничего не понимал тогда и досадовал. А теперь я вижу, что это было такое же благословение свыше, как благословением свыше был наш смех вышний и как ангелом отлетевший от нас в дыру. И вот мы с вами точно паруса неприконченные опали и ждем ветра который может и подует отколе не возьмись. Исповедуйтесь лицедей. Пришел час когда надо покаяться нам в наших невероятных прегрешениях и тайных наших помыслах.

Разстрига встал.

Ибо пришел час и пришедший час стал часом приведшим и наставшим когда смущается тайна верхнего благополучия. Покайтесь, покайтесь лицедей. И я отпущу Вас в мир до мира и до первых какрас.

Лицедей снял шляпу, поднял полы пальто и стал на колени перед разстригой. Тот снял шляпу отложил трость и положив полу пальто на голову коленопреклоненного лицедея запел

Покайтесь

Лицедей сказал, каюсь. Я согрешил против Вас у кожуха, потому что заподозрил Вас в связи с моей женой. Я согрешил против щеголя, приревновав его к кожуху. Я согрешил против кожуха, приревновав его к щеголю. Я согрешил против лебяди, приревновав ее к жене и донеся на нее мужу, против купчихи, возненавидев ее, против Вашей жены, плохо поступив с ней когда она пришла ко мне, против моей жены заподозрив ее, против самого себя, обвинив себя против нас всех согрешил я. И подняв голову лицедей — запел — согрешил я.

Но тут разстрига не выдержал и упав на пол закатился от хохота. Но лицедей продолжал стоять закинув голову и пел — согрешил я Боже, согрешил я, Боже мой. Он был глух и ничего не слышал от восхищения.

Разстрига смеялся. Отпускаю Ваши грехи, лицедей, кричал он сидя на полу напротив него, отпускаю ваши грехи. Господь будет к вам милостив и не накажет вас за все эти тягчайшие прегрешения в которых вы мне только что покаялись. Теперь вы безгрешны. Будем веселиться же будем радоваться, так как все кончилось благополучно.

Но лицедей не опускал головы и все смотрел в потолок. Я хочу покаяния, отец, сказал он, жестокого покаяния. Тогда только смогу я загладить прегрешения мои.

Разстрига глядел с недоумением.

Смех его оборвался и он понял что совершил кощунство. Нахлынули на него мысли таким роем, что он сразу запутался в них. Он поднялся на колени и возопил: не мне вам давать покаяние лицедей перед Богом, ибо сам я грешен зело. Отче в пашне.

И рядом с лицедеем стал он класть земные поклоны с рвением и верой, как делал он в монастыре много лет назад. Лицедей посмотрел на него и стал повторять поклон за поклоном поклон, неумело и несколько опаздывая. В прихожей раздавался только шорох их одежд и глухой стук черепов стукавшихся то и дело о ковер. Так они замаливали прегрешения в этой истории. Разстрига кланялся с ожесточением. Тут надеялся он испить утешение от всех горестей. И по мере того, как он кланялся, груз лежавший на нем спадал и испарялся. Вот промелькнуло сегодняшнее утро и не осталось от него следа. Вот прошли последние годы и испарились. Вот его женитьба на швее — и от этого не осталось следа. Вот его уход из духовного звания расстрижение — и этого нет. Вот он у себя в келье, где прожил он столько лет. Вот воспоминания его обучения, а там детство, а там блаженство, за которым один Бог парящий над блаженством и его превышающий Бог, который выше Бога, потому что нет понятия выше которого он не был бы и никогда не может быть Он определен, словом хотя бы Над Богом есть Бог и над Богом Бог и становление и бытье и вся ересь которую он городил столько лет.

Лицедей устал первым. Он остановился с головой тяжелой и распухшей от истязания. Голод опять вернулся к нему. Он поднялся медленно, глядя на разстригу, надел шляпу и стал спускаться по ступеням к выходу. Все было кончено, ничего не осталось, кроме боли разбитой головы.

Он посмотрел на разстригу все кланявшегося вышел и сел в машину. За руль он взяться не мог. Растянувшись он полулежал за рулем и смотрел осоловелыми глазами в даль. Однако, действительно, эти шутки могут скоро кончиться. Как это он еще не разбил себе окончательно голову. Что было делать. Он медленно приходил в себя и медленно соображал. Дальше идти было совершенно некуда. Однако чувство оставалось налицо и щемило — желание видеть жену и голод. Он попробовал себя — был цел. Переместившись с места на место он взялся за руль. Для этого ли он покинул лес, чтобы приехать сюда и испытать такое удовольствие.

Но как он мог появиться в лесу в таком виде. Поэтому он повернул машину и покатил по набережной.

Все рухнуло он это сознавал отчетливо. Вот так он жил просто и дожил до такого дня. И он вспоминал каким он был еще вчера и каким он стал сегодня, был сейчас и видел, что вырыт ров между ими двумя вчерашним и сегодняшним, ров которого он так хотел, чтобы не было, но который все изменил.