Том 1. Поэзия

Сухое дерево любви ждет молнии небес,
Чтоб полыхнуть огнем. И Феникс гнезда вьет
В его колючей кроне.

Ждет королей семи частей души,

Ждет в полночи
Терновая корона.

Ждет там и здесь: источник улиц сих

Струит девичий смех, и лани изваяний —
Суть пальцы на руках податливых желаний,
Что эту влагу пьют, беременея в них.

Весь город в Вашей диспозиции, о маршал!

Вы, одержавший столько поражений,
Мозг венценосный, воинство страстей.

Белеет на карнизах хлад костей,

Скелет зимы, сосулек стылых ребра,
О маршал, просто был ты слишком добрым:
Переходя Березину огней,
Закутался в свой плащ экс-император Сердце.

Война теней неистребимых дней,

Огонь, угасший в очаге ладоней.

Мы умираем на невидимых фронтах,

Но наши трупы продолжают бой;
Хоть опадали плоти лоскуты, как листья,
Но остов в шторме музыки чернел.

Засохший лес героев юности моей

В натеках красной камеди застыл.
Он обернулся на прощанье, и —
У Моря Мертвого стал солью опьяненья.

О, не будите спящий лес богов,

Друиды с ледяными бородами,
Ночных машин безвольные скитанья
И дьяволы разбойницы Луны.

Лес видит истинной любви благие сны,

И комли, заграждая автострады,
Не ждут из рук весны листвы награды,
А ждут гнилых клыков во рту огня.

Окаменелый лес чувств юноши

Под спудом
Миллионолетий —
Черный антрацит.

«Лето набирает номер 03…»

лето набирает номер 03,
глотает барбитураты,
умирает некрасиво,
в долгих конвульсиях.

осень с красным крестом

освидетельствовала труп,
обмыла его дождями
и похоронила под снегом

и только весна

написала проталинами
имя и даты рожденья и смерти
на белой доске снеговой

и, пока лето оживало,

окончив комедию ежегодных похорон,
тальник начал безразлично причесывать волосы,
зеленые волосы над ртутной рекой

и гибкие его прутья выпороли воздух,

чтобы он закричал птичьим криком
от зеленой боли сокодвижения

Физиология звукозаписи (1980–1991)

«Я не знаю, где была эта улица…»

Я не знаю, где была эта улица,
Я не знаю, где был этот дом,
Я не знаю даже, что происходило в нем.
Люди выходили и падали, волосы на себе рвали,
Одни говорили: «Мы увидели»,
Другие говорили: «Мы узнали».
Я вижу, как сгущается воздух за моей спиной,
Тысячи рук толкают меня в неизбежное,
Но я не хочу.
Я видел людей неглупых и видел совсем дураков,
Но и те другие не могли связать пары слов
Никто не мог объяснить мне, на что это
было похоже,
Одни говорили: «Это день гнева!»
Другие: «Это бич божий!»
Я хотел покинуть очередь, я хотел бежать,
Но верзила с лицом убийцы сказал:
«Ты должен узнать.
Эй, успокойся, парень, у тебя сдают нервы,
Не ты последний, не ты и первый».

1980

Движение к оцепенению