Том 1. Пруд

Чтобы не торчать на глазах, я проводил время не дома, а на кирпичном заводе у Помялова. И осенью <1895 г.> поступил в университет — так само собой отпала моя служба в банке. И что не легко далось — <…> да хорошо, что все так кончилось без никаких «недоразумений». <…> Все меня занимало, я пропадал в университете с утра до вечера, а с вечера до глубокой ночи долбил ученые руководства, лекции и свои записки» (Иверень. С. 27).

«La donna e mobile…» — Начало арии Герцога из оперы Д. Верди «Риголетто» («Сердце красавицы / Склонно к измене…»).

С. 177. …ударил… знакомый голос Арсения. — Возможно, что реальной параллелью описанной сцене служил следующий эпизод: «На масленице окончившие <Александровское коммерческое училище> в этом году затеяли устроить в училище вечер с танцами. Вечер предполагался особенно торжественный <…> На этот вечер я пошел, но не по-бальному, а по-своему. <…> Я <…> был не попросту наряжен. <…> Много старых знакомых я встретил, и новые — я всматривался. Все на меня так хорошо глядели <…> А когда кончилось отделение и стали выходить в большую залу, и я со всеми, <…> а было очень шумно и нетерпеливо оживленно, я отвечал и что-то спрашивал, — вдруг кто-то резко дернул меня за рукав <…> И увидел: прямо на меня не шел, а по-своему, как налетал с необычайной быстротой.

"Найденов", — шепнул мне кто-то, да я и сам не обознаюсь. <…> И услышал тот самый режущий звук, от которого леденело на сердце:

— Убирайся вон!

От меня отстранились. Но я не шевелился. Это толкающее "вон" меня не сдвинуло. <…> Но тут кто-то <…> за руку взял меня и на ухо <…>: "Сам уходите, позовет людей, прошу вас, выведут!" И этот голос очнул меня: это был классный надзиратель, учитель французского <…> Лекультр, которого все любили.

И я пошел» (Иверень. С. 47).

С. 181. Святая — Пасхальная неделя.

…к пивнику Гарибальди… — Прозвище, связанное, очевидно, с названием пивной, данным в честь Джузеппе Гарибальди (1807–1882), народного героя Италии, генерала, одного из вождей национально-освободительного движения за объединение Италии в 1830-е-1860-е гг., чрезвычайно популярного в России.

С. 182. Розик плакал молча… — Еще дореволюционной критикой было подмечено, что образ Розика (равно как и кошки Мурки из повести «Крестовые сестры») генетически восходит к образу забитой насмерть лошаденки из «Преступления и наказания» Достоевского, — см., например: «<…> даже невинно мучающиеся животные, долженствующие символизировать тяготеющий над всей тварью земной — не только над людьми, — омут неоправданных страданий: его <Ремизова> вопиющая от боли собачка Розик ("Пруд") и барахтающаяся в последнем издыхании н надрывно мяукающая кошка Мурка <…> имеют свой прообраз в жалких, как бы плачущих, кротких глазах засеченной насмерть крестьянской лошаденки у Достоевского» (До линии А. Обреченный. Сочинения Алексея Ремизова: Т. 1–8, издание «Шиповника» // Речь. 1912. № 163. 17 июля. С. 2).

С. 185. Воскресения день!.. — Пасхальный канон, песнь 1 (Творение Иоанна Дамаскина).

С. 186. …и в Розике не благословлю… — Содержание беседы двух братьев представляет собой парафраз разговора Ивана и Алеши Карамазовых в трактире в гл. «Братья знакомятся» (см.: Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Л., 1976. Т. 14. С. 208, 213–215). Кроме того, знаменательное, а потому вряд ли случайное совпадение: разница в возрасте у Саши и Коли («Коле исполнилось двенадцать лет, <…> Саше пятнадцать») точно соответствует разрыву в годах у Карамазовых: «Алеша, я помню тебя до одиннадцати лет, мне был тогда пятнадцатый год» (Там же. С. 208).

С. 187...крестный ход с артосом. — Ср. в кн. «Подстриженными глазами»: сна Пасхальной неделе всю неделю после обедни крестный ход с артосом вокруг древней монастырской башенной ограды» (С. 133).

Артос (греч. — хлеб) — хлеб, освящаемый на Пасху.

С. 189. …избиение младенцев… — Подразумевается эпизод Новозаветной истории, о котором сообщается в Евангелии от Матфея (Мф. 1:16).