Том 1. Стихотворения

Когда зарыдала страна под немилостью Божьей
И варвары в город вошли молчаливой толпою,
На площади людной царица поставила ложе,
Суровых врагов ожидала царица, нагою.

Трубили герольды. По ветру стремились знамена,

Как листья осенние, прелые, бурые листья.
Роскошные груды восточных шелков и виссона
С краев украшали литые из золота кисти.

Царица была — как пантера суровых безлюдий,

С глазами — провалами темного, дикого счастья.
Под сеткой жемчужной вздымались дрожащие груди,
На смуглых руках и ногах трепетали запястья.

И зов ее мчался, как звоны серебряной лютни:

«Спешите, герои, несущие луки и пращи!
Нигде, никогда не найти вам жены бесприютней,
Чьи жалкие стоны вам будут желанней и слаще!

Спешите, герои, окованы медью и сталью,

Пусть в бедное тело вопьются свирепые гвозди,
И бешенством ваши нальются сердца и печалью
И будут красней виноградных пурпуровых гроздий.

Давно я ждала вас, могучие, грубые люди,

Мечтала, любуясь на зарево ваших становищ.
Идите ж, терзайте для муки расцветшие груди,
Герольд протрубит — не щадите заветных сокровищ».

Серебряный рог, изукрашенный костью слоновьей,

На бронзовом блюде рабы протянули герольду,
Но варвары севера хмурили гордые брови,
Они вспоминали скитанья по снегу и по льду.

Они вспоминали холодное небо и дюны,

В зеленых трущобах веселые щебеты птичьи,
И царственно-синие женские взоры… и струны,
Которыми скальды гремели о женском величьи.

Кипела, сверкала народом широкая площадь,

И южное небо раскрыло свой огненный веер,
Но хмурый начальник сдержал опененную лошадь,
С надменной усмешкой войска повернул он на север.

Воин Агамемнона

Смутную душу мою тяготит
  Странный и страшный вопрос:
Можно ли жить, если умер Атрид,
  Умер на ложе из роз?

Все, что нам снилось всегда и везде,

  Наше желанье и страх,
Все отражалось, как в чистой воде,
  В этих спокойных очах.

В мышцах жила несказанная мощь,

  Нега — в изгибе колен,
Был он прекрасен, как облако, — вождь
  Золотоносных Микен.

Что я? Обломок старинных обид

  Дротик, упавший в траву.
Умер водитель народов, Атрид, —
  Я же, ничтожный, живу.

Манит прозрачность глубоких озер,

  Смотрит с укором заря.
Тягостен, тягостен этот позор —
  Жить, потерявши царя!

Андрогин