Сердечным нежным языкомЯ искушал ее сначала:Она словам моим внималаС тупым, бессмысленным лицом.В ней разбудить огонь желанийЕще надежду я хранилИ сладострастных осязанийЯзык живой употребил…Она глядела также тупо,Потом разгневалася глупо…Беги за нею, модный свет,Пленяйся девой идеальной!Владею тайной я печальной:Ни сердца в ней, ни пола нет.
Бывало, свет позабываяС тобою счастливым певцом,Твоя Камена молодаяВенчалась гроздьем и плющомИ песни ветреные пела,И к ней, безумна и слепа,То, увлекаясь, пламенелаЛюбовью грубою толпа,То, на свободные напевыСердяся в ханжестве тупом,Она ругалась чудной девыЕй непонятным божеством.Во взорах пламень вдохновенья,Огонь восторга на щеках,Был жар хмельной в ее глазахИли румянец вожделенья…Она высоко рождена,Ей много славы подобает:Лишь для любовника онаНаряд Менады надевает.Яви-ж, яви ее скорей,Певец, в достойном блеске миру:Наперснице души твоейДай диадиму и порфиру;Державный сан ее открой,Да изумит своей красой,Да величавый взор смущаетЕе злословного судью,Да в ней хулитель твой познаетМою царицу и свою.
Мила как Грация, скромна Как Сандрильона,Подобно ей, красой она Достойна трона.Приятна лира ей моя; Но что мне в этом?Выть королем желал бы я, А не поэтом.
В дорогу жизни снаряжаяСвоих сынов, безумцев нас,Снов золотых судьба благаяДает известный нам запас:Нас быстро годы почтовыеС корчмы довозят до корчмыИ снами теми роковыеПрогоны жизни платим мы.
Глупцы не чужды вдохновенья;Как светлым детям Аонид,И им оно благоволит:Слетая с неба, все растеньяРавно весна животворитЧто-ж это сходство знаменует?Что им глупец приобретет?Его капустою раздует,А лавром он не расцветет.
В борьбе о тяжелою судьбойЯ только пел мои печали:Холодные стихи дышалиДуши холодною тоской;Когда б тогда вы мне предстали,Быть может, грустный мой уделВы облегчили-б. Нет! едва ли!Но я бы пламеннее пел.