В воскресенье, раньше литургии,Раньше звона раннего, сиделиНа скамье, под ветхой белой хатой,Мать да сын — и на море глядели.— Милый сын, прости старухе старой:Расскажи ей, отчего скучаешь, —Головой, до времени чубарой,Сумрачно и горестно качаешь?Милый сын мой, в праздник люди кротки,Небо ясно, горы в небе четки,Синь залив, долины золотятся,Сквозь весенний тонкий пар глядятся.— Был я, мать, в темнице в Цареграде,В кандалах холодных, на затворе,За железной ржавою решеткой,Да зато под ней шумело море.Море пеной рассыпало гребниПо камням, на мелком сизом щебне,И на щебне этом чьи-то дети,Дети в красных фесочках, играли…— Милый сын! Не дети: чертенята.— Мать, молчи. Я чахну от печали.В воскресенье, после литургии,После полдня, к мужу подходилаСтатная нарядная хозяйка,Ласково за стол его просила.Он сидел под солнцем, непокрытый,Черный от загара и небритый,Тер полою красного жупанаПо горячей стали ятагана.— Господин! Что вижу? Ты — в работе,Двор не прибран, куры на омете,Ослик бродит, кактус обгрызает,Ян все утро с крыши не слезает.Господин мой! Чем ты недоволен?Ты ль не счастлив, не богат, не волен?— Был, жена, я в пытке и на дыбе,Восемь лет из плена видел воду,Белый парус в светлых искрах зыби,Голубые горы — и свободу…— Господин! Свободу? Из темницы?— Замолчи. Пират вольнее птицы.В воскресенье божье, на закатеБыло пусто в темной старой хате…Кто добром разбойника помянет?Как-то он на Страшный суд предстанет?
<1906–1910>
В первый раз
*Ночью лампа на окне стояла,Свет бросала в черный мокрый сад:Желтую лесовку озарялаИ цветник, расцветший в листопад.Нянька у окна, на табурете,Штопала чулочки… Перед сном,Раздеваясь, поглядели детиНа листву и мальвы под окном.И пока дремали, забывались,Думали о чем-то — в первый раз:Сказкой нерассказанной казалисьДом, и сад, и этот поздний час.Дом был стар, как терем у Кощея,Расцветала пестрядь у стекла,И на свет глядела ночь, чернея…Но зачем ты, нянька, не спала!
<1906–1910>
При дороге
*Окно по ночам голубое,Да ветхо и криво оно:Сквозь стекла расплющенный месяцКак тусклое блещет пятно.Дед рано ложится, а внучкеНеволя: лежи и не спиДа думай от скуки. А долгиОсенние ночи в степи!Вчера чумаки проходилиПо шляху под хатой. БылаМорозная полночь. БлестелиКолеса, рога у вола.Тянулась арба за арбою,И месяц глядел как живойНа шлях, на шагавшие тени,На борозды с мерзлой ботвой…У Каспия тони, там хватитРаботы на всех — и давноУшла бы туда с чумаками,Да мило кривое окно.