Архистратиг средневековый,Написанный века тому назадНа церковке одноголовой,Был тонконог, весь в стали и крылат.Кругом чернел холмистый бор сосновый,На озере, внизу, стоял посад.Текли года. Посадские мещанеК нему ходили на поклон.Питались тем, чем при царе Иване,—Поставкой в город древка для икон,Корыт, латков, — и правил Рыцарь строгийРаботой их, заботой их убогой,Да хмурил брови тонкие своиНа песни и кулачные бои.Он говорил всей этой жизни бренной,Глухой, однообразной, неизменной,Про дивный мир небесного царя,—И освещала с грустью сокровеннойЕго с заката бледная заря.
23. VII.16
Канун
*Хозяин умер, дом забит,Цветет на стеклах купорос,Сарай крапивою зарос,Варок, давно пустой, раскрыт,И по хлевам чадит навоз…Жара, страда… Куда летитЧерез усадьбу шалый пес?На голом остове варкаНочуют старые сычи,Днем в тополях орут грачи,Но тишина так глубока,Как будто в мире нет людей…Мелеет теплая река,В степи желтеет море ржей…А он летит — хрипят бока,И пена льется с языка.Летит стрелою через двор,И через сад, и дальше, в степь,Кровав и мутен ярый взор,Оскален клык, на шее цепь…Помилуй бог, спаси Христос,Сорвался пес, взбесился пес!Вот рожь горит, зерно течет,Да кто же будет жать, вязать?Вот дым валит, набат гудет,Да кто ж решится заливать?Вот встанет бесноватых ратьИ, как Мамай, всю Русь пройдет…Но пусто в мире — кто спасет?Но бога нет — кому карать?
23. VII.16
Последний шмель
*Черный бархатный шмель, золотое оплечье,Заунывно гудящий певучей струной,Ты зачем залетаешь в жилье человечьеИ как будто тоскуешь со мной?За окном свет и зной, подоконники ярки,Безмятежны и жарки последние дни,Полетай, погуди — и в засохшей татарке,На подушечке красной, усни.Не дано тебе знать человеческой думы,Что давно опустели поля,Что уж скоро в бурьян сдует ветер угрюмыйЗолотого сухого шмеля!
26. VII.16
«В норе, домами сдавленной…»
*В норе, домами сдавленной,Над грязью стертых плит,Фонарик, весь заржавленный,Божницу золотит.Темна нора, ведущаяСтупеньками к горе,Груба толпа, бредущаяС поклажею к норе.Но всяк тут замедляетсяИ смотрит, недвижим,Как Дева озаряетсяФонариком своим.И кротостью усталыеПолны тогда черты,И милы Деве алыеБумажные цветы.