Итак, я счастлив был, итак, я наслаждался,Отрадой тихою, восторгом упивался… И где веселья быстрый день? Промчался лётом сновиденья, Увяла прелесть наслажденья,И снова вкруг меня угрюмой скуки тень!..
Вчера за чашей пуншевоюС гусаром я сиделИ молча с мрачною душоюНа дальний путь глядел.«Скажи, что смотришь на дорогу? –Мой храбрый вопросил. –Еще по ней ты, слава богу,Друзей не проводил».К груди поникнув головою,Я скоро прошептал:«Гусар! уж нет ее со мною!..»Вздохнул – и замолчал.Слеза повисла на ресницеИ канула в бокал«Дитя! ты плачешь о девице,Стыдись!» – он закричал.«Оставь, гусар… ох! сердцу больно.Ты, знать, не горевал.Увы! одной слезы довольно,Чтоб отравить бокал!..»
Вам восемь лет, а мне семнадцать било.И я считал когда-то восемь лет;Они прошли. В судьбе своей унылой,Бог знает как, я ныне стал поэт.Не возвратить того, что было,Уже я стар, мне незнакома ложь:Так верьте мне – мы спасены лишь верой.Послушайте: Амур, как вы хорош;Амур дитя, Амур на вас похож –В мои лета вы будете Венерой. Но если только буду жив, Всевышней благостью Зевеса, И столько же красноречив – Я напишу вам, баронесса, В латинском вкусе мадригал, Чудесный, вовсе без искусства – Не много истинных похвал, Но много истинного чувства. Скажу я: «Ради ваших глаз, О баронесса! ради балов, Когда мы все глядим на вас, Взгляните на меня хоть раз В награду прежних мадригалов». Когда ж Амур и Гименей В прелестной Марии моей Поздравят молодую даму, – Удастся ль мне под старость дней Вам посвятить эпиталаму?