Не примирился – нет! – я с гнусной рабской долей,Все так же пламенно я грежу вольной волей,Все с той же яростью позорный гнет кляну,Но – голос мой ослаб, но – песнь моя в плену,Но – грудь истерзана, и сердцу нет отрады,Но из усталых рук исторгнут грозный бич!Ликует злобный враг. Кровавой жатве рады,Клубятся в черной мгле, шипя победно, гады.Бой кончен. Нет бойцов. Призыва гневный кличНапрасен: из живых никто не отзовется,А мертвые из гроба не встают…И я молчу. Молчу. Запел бы – не поется!Заплакал бы – но слезы не текут.
Вся деревня всполошилась:Жалко дедушку Макара.Вот, поди ж, как гром, свалиласьНа беднягу божья кара.Сколько дней у ветхой хаткиДед торчал, хоть ныли кости, –Ждал, все ждал к себе на святкиИз столицы сына в гости.Втайне батя для ЕмелиХлопотал уж о невесте.Вдруг о сыне прилетелиВ час недобрый злые вести:Что не первую неделюПарень мается в неволе, –Упекли под суд ЕмелюЗа участие в «крамоле»;А у судей в чёрном делеСовесть – ой! – наматорела…Не уйти никак Емеле От расстрела.* * *Вся деревня всполошилась:«Жалко парня!» – «Жаль Макара!»«Знаем, чай, за что свалиласьНа Емелю злая кара!»«Кто иной о нашем братеТак скорбел, стоял повсюду?..Чай, мы плачем не о тате!..Чай, жалеем не Иуду!..»«Братцы, что ж? Душе-то милойКак-нибудь мы порадеем!..»Шлют крестьяне за Вавилой,Деревенским грамотеем.Есть бумага, есть чернила,Раздобыты где-то марки.Настрочил за час ВавилаПросьбу в Питер от Макарки;В тот же день без проволочкиСам на почту свез прошенье.* * *…Дни бегут, за днями – ночки,Нет из Питера решенья.Сочиняя небылицы,Долго ждали все ответа.Ровно в праздник из столицыПолучилась эстафета.Заглянул в нее ВавилаДа как бы с ума рехнулся.«С нами, – крикнул, – божья сила!»Побледнел и пошатнулся.Дед Макар стоит – крепится,Держит слезы через силу.Православный люд толпится,Наседает на Вавилу:«Что ты вычитал, верзила?Говори скорей, не мешкай!»И очнувшийся ВавилаОтвечал с кривой усмешкой: «Милость, стало быть, господня!Значит, с праздничком, Макарка!..Вон какого ты сегодняУдостоился подарка.Без вина, брат, станешь хмелен,Вестью доброю утешен:Емельян-от… не расстрелян… А… повешен!..»