Уж как на море, на море,На синем камени,Нагая краса сидит,Белые ноги в волне студит,Зазывает с пути корабельщиков:«Корабельщики, корабельщики!Что вы по свету ходите,Понапрасну ищетеСамоцветного яхонта-жемчуга?Есть одна в море жемчужина —Моя нагая краса,Уста жаркие,Груди холодные,Ноги легкие,Лядвии тяжелые!Есть одна утеха не постылая —На руке моей спать-почивать,Слушать песни мои унывные!»Корабельщики плывут, не слушают,А на сердце тоска-печаль,На глазах слезы горючие.Ту тоску не заспать, не забытьНи в пути, ни в пристани,Не отдумать довеку.
«Опять холодные седые небеса,Пустынные поля, набитые дороги,На рыжие ковры похожие леса,И тройка у крыльца, и слуги на пороге…»— Ах, старая наивная тетрадь!Как смел я в те года гневить печалью бога?Уж больше не писать мне этого «опять»Перед счастливою осеннею дорогой!
Одно лишь небо, светлое, ночное, Да ясный круг луныГлядит всю ночь в отверстие пустое, В руину сей стены.А по ночам тут жутко и тревожно, Ночные кораблиСвой держат путь с молитвой осторожной Далеко от земли.Свежо тут дует ветер из простора Сарматских диких мест,И буйный шум, подобный шуму бора, Всю ночь стоит окрест:То Понт кипит, в песках могилы роет, Ярится при луне —И волосы утопленников моет, Влача их по волне.
Она стоит в серебряном венце,С закрытыми глазами. Ни кровинкиНет в голубом младенческом лице,И ручки — как иссохшие тростинки. За нею кипарисы на холмах,Небесный град, лепящийся к утесу,Под ним же Смерть: на корточках, впотьмах,Оскалив череп, точит косу. Но ангелы ликуют в вышине:Бессильны, Смерть, твои угрозы!И облака в предутреннем огнеЦветут и округляются, как розы.
Уныние и сумрачность зимы,Пустыня неприветливых предгорий,В багряной смушке дальние холмы,А там, за ними, — чувствуется — море. Там хлябь и мгла. Угадываю ихПо свежести, оттуда доходящей,По туче, в космах мертвенно-седых,Вдоль тех хребтов плывущей и дымящей. Гляжу вокруг, остановив коня,И древний человек во мне тоскует:Как жаждет сердце крова и огня,Когда в горах вечерний ветер дует! Но отчего так тянет то, что там? —О море! Мглой и хлябью довременнойТы все-таки родней и ближе нам,Чем радости реей этой жизни бренной!