Том 1. Стихотворения и поэмы 1899-1926

Во славу Бога, человека ради
Творится всё.
С Мунгальским царством воевати
Пашков сына Еремея посылал
И заставлял волхва язычника шаманить и гадать,
А тот мужик близ моего зимовья
Привел барана вечером
И волхвовать учал:
Вертел им много
И голову прочь отвертел.
Зачал скакать, плясать и бесов призывать
И, много покричав, о землю ударился,
И пена изо рта пошла.
Бесы давят его, а он их спрашивает:
«Удастся ли поход?»
Они ж ему:
«С победою великой
И богатством назад придут».
А воеводы рады: богатыми вернемся.
Я ж в хлевине своей взываю с воплем:
«Послушай мене, Боже!
Устрой им гроб! Погибель наведи!
Да ни один домой не воротится!
Да не будет по слову дьявольскому!»
Громко кричу, чтоб слышали…
И жаль мне их: душа то чует,
Что им побитым быти,
А сам на них погибели молю.
Прощаются со мной, а я им:
- Погибнете!
Как выехали ночью –
Лошади заржали, овцы и козы заблеяли,
Коровы заревели, собаки взвыли,
Сами иноземцы завыли, что собаки:
Ужас
На всех напал.
А Еремей слезами просит, чтобы
Помолился я за него.
Был друг мой тайной –
Перед отцом заступник мой.
Жалко было: стал докучать Владыке,
Чтоб пощадил его.
Учали ждать с войны, и сроки все прошли.
В те поры Пашков
Застенок учредил и огнь расклад:
Хочет меня пытать.
А я к исходу душевному молитвы прочитал:
Стряпня знакома –
После огня того живут не долго.
Два палача пришли за мной…
И чудно дело:
Еремей сам-друг дорожкой едет – ранен.
Всё войско у него побили без остатку,
А сам едва ушел.
А Пашков, как есть пьяной с кручины,
Очи на мя возвел, –
Словно медведь морской, белой, –
Жива бы проглотил, да Бог не выдал.
Так десять лет меня он мучал.
Аль я его? Не знаю.
Бог разберет в день века.

9