Том 1. Стихотворения и поэмы 1910-1927

Желтобилетная
листва бульварная,
толпой вечернею
теки с куста.
Расчет на золото,
и на товарные,
и на червонные,
и ночь – пуста.
Вконец изруганный
пивными рыжими,
где время пенится,
где гром – гульба,
я тихо радуюсь:
мы все же выживем
с тобою,
стриженый
Цветной бульвар;
Дорожкам хоженым,
тропинкам плеваным
никто не мил из вас:
иди любой.
Времен товарищи!
Даете ль слово нам –
не отступать по ним,
не бить отбой?
Под оскорбленьями,
под револьверами
по переулкам
мы
пройдем впотьмах,
и если – некому,
то станем первыми
под этой
жирной грязи
взмах…
И как не бросила
она меня еще,
с досады грянув:
отвяжись! –
неизменяемая,
неизменяющая
и замечательская
жизнь!

Призрак бродит

Что вы притворяетесь
глухими
каменными
башнями Кремля?
Эти стены
сложены другими,
вам под ними
спин не распрямлять!
Знаете ль
в Китайгородской башне,
№ 4
от тупого сна
осоловев,
травленый,
запухший,
безрубашный
каменный
завелся человек.
Он живет
лишь думами о крысах,
на него
поближе посмотреть:
он бы
пылью башенною высох,
если бы
не вечная мокредь.
Он из жижи хлюпающей
соткан,
он не весел,
как вселенский мрак;
эти стены –
жгучею чесоткой
разъедает он,
построек враг.
Он невидим
и недосягаем,
он трактует вас
на свой манер;
от него,
сконфуженно шагая,
отвернется
милиционер.
Он хрипит:
«На свет бы не родиться!
Встретим ночью –
горло перервем!»
Как же жить,
хранители традиций,
с этим трупным
каменным червем?
Жмись плотней к земле,
Кутафья башня,
завернись
в свой каменный кожух:
я еще громчей
и бесшабашней
про твои причуды
расскажу.
Громозди
грозней
на ярус
ярус,
чтоб зеленой злобой
он припух.
Пусть вокруг
опять вскипает ярость
верящих в бессмертие стряпух!

Ее прошлое