Том 1. Тяжёлые сны

– А я хочу вам сказать следующее, Сергей Михайлович, – по моему мнению, уж если это не комета – то Курмурий!

– Как? – удивился Павликовский. – То есть Меркурий?

– Ну да, я и говорю, между прочим, Меркурий.

– Вы думаете?

– Да непременно, – убежденно и горячо говорил Моховиков. – Ну посудите сами, какая ж это Венера! Не может быть ни малейшего сомнения, что это именно Меркурий.

– Пожалуй, – согласился Павликовский, – может быть, и Меркурий.

Уже его упрямство улеглось, удовлетворенное первою победою; надоело спорить, было все равно. Моховиков пыжился от радости, что верх-таки его.

Бойкая бабенка, которая выюркнула из толпы и сновала около разговаривающих господ, теперь метнулась к своим товаркам и оживленным шепотом сообщила:

– Слышь ты, там в шаре сидит не то Невера, не то Мор курий, господам-то не разобрать до точности.

Среди столпившихся баб послышались боязливые восклицания, молитвенный шепот.

Логин вышел из города и пошел по шоссейной дороге. Было тихо, темно. Быстро шел. Ветер тихонько шелестел в ушах, напевал скорбные и влажные песни. Мечты и мысли неслись, отрывочные, несвязные, как мелкие вешние льдинки. Несколько верст прошел, вернулся в город и почти не чувствовал усталости.

Было уже далеко за полночь. Город спал. На улицах никого не было. Когда Логин переходил через одну улицу, мощенную мелким щебнем, покатился под ногами камешек, выпавший из мостовой. Логин огляделся. Недалеко был дом Андозерского.

Логин поднял камешек и, улыбаясь, пошел к этому дому. Окна были темны. Логин поднял руку, размахнулся и швырнул камешек в окно спальни Андозерского. Послышался звон разбитого стекла.

А Логин уже быстро шел прочь. Он завернул за первый же угол и все ускорял шаги. Сердце его сильно билось. Но мысли ни на одну минуту не останавливались на этом странном поступке, только неумолчно раздавался в ушах назойливый, звонкий смех стекла, разлетающегося вдребезги, – и смех звучал отчаянием.

Глава двадцать шестая

В беспокойной голове Коноплева разживался план, который, по его расчетам, можно привести в исполнение теперь же, до утверждения задуманного общества: Савве Ивановичу хотелось устроить типографию. Работы нашлось бы, по соображениям Коноплева: мало ли в городе учреждений, которые заказывают множество фирменных бланок. Все заказы достаются типографии в губернском городе, единственной на губернию. До той типографии далеко, своя же будет под боком, вот и шанс взять в руки всю типографскую работу в городе.

Об этом рассуждали, выпивая и закусывая, в одно прекрасное утро в квартире Логина он сам, Коноплев и Шестов. Денег ни у кого из них не было, но это не останавливало: Коноплев был уверен, что все можно достать и устроить в долг; Логин соглашался, – заранее был уверен, что из этого все равно ничего не выйдет, кто-нибудь помешает, наклевещет, а пока все-таки это создает призрак жизни и деятельности; Шестов верил другим на слово по молодости и совершенному незнанию того, как дела делаются. Возник спор, очень горячий, и обострился донельзя: Коноплев рассчитывал, что типография будет печатать даром его сочинения, Логин возражал, что Коноплев обязан платить. Коноплев забегал по комнате, бестолково махал длинными руками и кричал захлебывающейся скороговоркою:

– Помилуйте, если типография моя, то зачем же я буду платить? Что мне за расчет? Да плевать я хочу на типографию тогда.

– Типография не ваша собственная, а общая, – возражал Логин.

– Да польза-то мне от нее какая? – кипятился Коноплев.

– А польза та, что дешевле, чем в чужой: часть того, что вы заплатите, вернется вам в виде прибыли.

– Да никогда я вам платить не буду: бумагу, так и быть, куплю, за шрифт, сколько сотрется, заплачу, чего еще!

– А работа?

– А работники на жалованье, это из общих средств.

– Так! А вознаграждение за затраченный вашими компаньонами капитал?

– Ну, это черт знает что такое! С вами пива не сваришь. Вы смотрите на дело с узко меркантильной точки зрения, у вас грошовая душонка!

– Савва Иванович, обращайте внимание на ваши выражения.

– Ну да, да, именно грошовая, мелкая душонка.

У вас самые буржуазные взгляды! У вас фальшивые слова: на словах одно, на деле другое!

– Одним словом, мы с вами не сойдемся, я по крайней мере.

– Я тоже, – вставил Шестов и покраснел. Коноплев посмотрел на него свирепо и презрительно.

– Эх вы, туда же! А я было считал вас порядочным человеком. Своего царя в голове нет, что ли?

– Поищите других компаньонов, – сказал Логин, – а нас от вашей ругани избавьте.

– Что, не нравится? Видно, правда глаза колет.

– Какая там правда! Вздор городите, почтеннейший.

– Вздор? Нет-с, не вздор. А если бы вы были честный и последовательный человек…

– Савва Иванович, вы становитесь невозможны… Но Коноплев продолжал кричать, неистово бегая из угла в угол:

– Да-с, вы воспользовались бы случаем применить свои идеи на практике. Если я написал, я уже сделал свое дело, а вы обязаны печатать даром, если и я участвую в типографии.

– Савва Иванович, вы не стали бы даром давать уроки?