Том 1. В дебрях Индии

— Вот я и готов, — сказал он, — остается подождать. Главное — не пропустить надлежащей минуты и воспользоваться коротким промежутком времени, когда будет освещено место сообщения. Никогда еще время не было так дорого для меня.

Стоя на последней ступеньке и устремив пристальный взгляд в черную глубину, оба с лихорадочным волнением ждали появления светлого круга, который должен был принести им освобождение или смерть… Они с нетерпением ждали какого бы то ни было конца; они боялись, что не успеют обменяться впечатлениями до появления солнечного луча, и минуты казались им вечностью…

Готовясь прыгнуть в воду при первом появлении света, Утсара сказал своему товарищу:

— Как только я скроюсь, поднимись по лестнице до того места, где кости: если вокруг дворца все пусто и если можно будет войти в него днем, я сейчас же приду освободить тебя.

— А если ты не придешь? — спросил падиал, вздрагивая.

— Неужели ты считаешь меня способным забыть свое обещание?

— Нет, но мне пришла в голову мысль, которая заставляет меня бояться за тебя.

— Какая?.. Ты колеблешься; не бойся, я готов на все.

— Не может ли случиться, — продолжал нерешительно падиал, — что сообщение между этим резервуаром и колодцем окажется настолько узким, что ты, попав туда, не будешь в состоянии двинуться ни взад, ни вперед; в таком случае…

— Я погибну от удушья! Ты это хотел сказать?

— Да, я думал именно об этом.

— Так что ж, мой бедный Дислад-Хамед; я также думал об этом, но ни ты, ни я ничем здесь помочь не можем, а потому лучше не ломать себе голову над подобными случайностями… Я добьюсь успеха или погибну… Если ты не увидишь меня через несколько часов, то напрасно будешь смотреть завтра в эту точку: свет не покажется на дне резервуара, если мое тело закроет собой трубу сообщения.

При этих словах, которые факир произнес с беззаботным видом, несмотря на то, что готовился пожертвовать свой жизнью, сторож Биджапура почувствовал, как к нему снова возвращается прежний страх… И какая действительно ужасная смерть ждала его — медленная, беспощадная, и к тому же в таком месте, которое его воображение населяло уже призраками и фантастическими существами!

— Я присоединюсь к тебе под водой, — прошептал он факиру, — лучше кончить таким способом, чем умереть от голода…

Снова тишина воцарилась под сырыми сводами погреба, и только у ступенек лестницы слышался время от времени дряблый звук как бы от падающего в жидкую грязь камня: шум производила какая-нибудь из исполинских жаб, которая, привыкнув к виду двух неподвижно стоящих людей, решалась выйти из воды и принималась ползать по ступенькам грязных лестниц.

Так прошел целый час, но свет не показывался. Пленники, не имевшие при себе указателя времени, вообразили уже, что они во время сна пропустили благоприятный момент, и с ужасом начинали думать, что попытку факира пожертвовать собой для общей пользы придется отложить до завтра. Но вдруг в глубине воды показалось едва заметное беловатое пятнышко — отблеск солнечного света, лучи которого падали еще в косом направлении на отверстие колодца. Из груди пленников вырвался общий крик, в который они вложили всю силу своей души. Факир не ждал больше: схватив в зубы кинжал, он сложил руки и отважно бросился в липкую и грязную воду резервуара, сказав на прощание только два слова Дислад-Хамеду:

— Жди и надейся!

В течение одной минуты падиал мог следить только за различными движениями, происходившими под водой. Но светлый крут, увеличиваясь в размерах, вместе с тем становился и светлее, и Дислад в продолжение нескольких секунд видел, как к этому кругу приближалась черная масса: вот она остановилась, как бы исследуя место, вот снова двинулась дальше, затем вытянулась, а вместе с ней стало уменьшаться и светлое пространство. Затем все исчезло: факир проник в проход.

Дислад-Хамед упал на колени и вознес молитвы за своего товарища, обращаясь к добрым духам, которые покровительствуют людям во всех делах. Но не успел он произнести и нескольких слов своего воззвания, как с криком радости вскочил на ноги и принялся танцевать, как безумный, рискуя потерять равновесие на скользкой лестнице и упасть в воду… Все страхи его сразу исчезли. Не прошло и минуты — наибольший промежуток времени, в течение которого самый здоровый человек может оставаться под водой, — как светлый круг снова предстал перед восторженными взорами ночного сторожа… Сомнений нет! Факир преуспел в своем отчаянном предприятии, и при этом с большою легкостью, насколько мог судить падиал… Теперь он мог спокойно ждать прихода своего друга; освобождение становилось вопросом минут или часов, смотря по тому, когда факир проникнет в замок… Когда прошли первые минуты упоения, падиал поднялся по ступенькам подземной лестницы, вошел в подвал, куда Кишнайя приказал его запереть, и ждал там, чтобы быть готовым ответить на первый же зов своего товарища.