Том 1. В дебрях Индии

Продавец тотчас же подозвал мальчика, стоявшего подле него, и, поручив ему товар, догнал Кишнайю, а затем оба скоро затерялись среди извилистых улиц туземного города.

Веллаен, продавец мехов пантеры, лучше всех сингалов, за исключением Рамы-Модели, знал опасную долину, где Сердар и его товарищи вынуждены были искать себе убежище. Впоследствии мы узнаем, какие узы общих интересов связывали этих двух людей.

В шесть часов вечера, незадолго до захода солнца, сэр Уильям Браун возвращался со своей обычной прогулки по живописной дороге в Коломбо, окруженный адъютантами и взводом уланов-телохранителей, когда перед его каретой очутился вдруг полуголый туземец, размахивающий конвертом Губернатор сделал знак одному из офицеров, чтобы он взял этот конверт, принятый им за петицию. Сломав печать, он быстро пробежал написанное и, побледнев от гнева, приподнялся в карете и крикнул:

— Догнать этого человека… арестовать его… не дать ему бежать!

Люди, окружавшие его, бросились вперед, рассыпавшись по всем кустам и пытаясь отыскать туземца, который мгновенно скрылся из виду, но вряд ли успел спрятаться где-нибудь. Напрасно, однако, офицеры, солдаты, служители шныряли по окрестностям на расстоянии полумили кругом; все вернулись один за другим, не найдя ни малейших следов таинственного посланника.

Вот что было написано в письме, так поразившем губернатора:

Сэру Уильяму Брауну,

королевскому губернатору Цейлона,

посвященные члены

Общества Духов Вод

шлют свой привет!

Когда солнце восемь раз опустится позади горизонта, душа сахиба-губернатора предстанет перед мрачным Судьей мертвых, а тело его будет брошено на съедение вонючим шакалам.

Пандит Саеб,

Судья Духов Вод

Год тому назад, почти в тот же день, получил такое же письмо губернатор Бенгалии, который затем в назначенное ему время пал под ударами фанатиков в самый разгар празднества.

Не было еще случая, чтобы приговор, вынесенный знаменитым тайным обществом какому-нибудь английскому чиновнику, не был приведен в исполнение; никакие предосторожности не спасали намеченные жертвы от ожидающей их участи и, что бывает довольно редко, общественное мнение и даже мнение самих европейцев находило приговор этот справедливым. Надо сказать, что таинственное общество, назначавшее для исполнения своих решений фанатиков, которые не отступали даже перед страхом пытки, только в исключительных случаях пользовалось своей ужасной властью. Главная цель этого общества заключалась в том, чтобы защищать бедных индусов от гнусного произвола некоторых правителей внутри страны, которые пользовались огромным расстоянием, иногда в пятьсот — шестьсот миль, отделявшим их от центрального управления, и эксплуатировали население своей территории самым бессовестным образом, не останавливаясь ни перед каким видом преступлений. Таким образом, когда это общество приговаривало к смерти какого-нибудь чиновника, можно было с достоверностью сказать, что последний не только изменял долгу своей службы и был взяточником, но и совершал такие гнусные поступки, как насилие над женщинами и уничтожение тел своих жертв, за которые в Европе он не избежал бы эшафота.

Одним словом, роль, которую общество играло в течение почти целого столетия, была такова, что честный Колбрук, судья Верховной судебной палаты в Калькутте, сказал о нем: «Правосудие нашло в этом обществе помощника, который способствует тому, чтобы некоторые чиновники не забывали, что они имеют честь быть в Индии представителями цивилизованной нации».

И действительно, оно выносило смертный приговор только в крайних случаях, когда долгий ряд преступлений переполнял чашу всякого терпения.

До сих пор это общество никогда не занималось политикой; стоило ему захотеть, и оно могло поднять весь Декан, но оно желало удержать за собой роль судьи. Один только раз общество изменило своим принципам, приговорив к смерти губернатора Бенгалии, который побудил лорда Гэлузи завладеть аудским королевством, а теперь осудило на смерть сэра Уильяма за его гнусный договор с Кишнайей.

В тот час, когда жизни героя, посвятившего себя борьбе за независимость Индии, грозила измена, общество выступило на его защиту. Сэр Уильям Браун вернулся в свой дворец в состоянии неописуемого волнения; он немедленно послал за начальником полиции и, объяснив свое положение, просил у него совета, как ему поступить.

— Желаете ли вы, ваше превосходительство, чтобы я говорил с вами без всяких обиняков? — спросил начальник полиции после некоторого размышления.

— Я требую этого.

— В таком случае я должен высказать свое глубокое убеждение, что вашему превосходительству остается жить всего восемь дней.

— Неужели же вы не можете найти никаких средств, чтобы защитить меня от фанатиков?