Том 1. В дебрях Индии

Что касается Рамы, то, как мы уже сказали, Сердар ни на минуту не мог допустить мысли, что здесь можно ожидать хотя бы нейтралитета. Дело шло об убийстве его отца, а по закону индусов тот, кто не мстит за смерть отца, «должен быть изгнан из общества порядочных людей, и душа его после смерти тысячи раз будет возрождаться в теле самых отвратительных животных».

Как видите, полная противоположность христианскому милосердию, тогда как суть учения и там, и здесь состоит в прощении всех обид. Соблюдение этого закона представляет чистую формальность на Востоке, но только ли на Востоке.

Как бы там ни было, но в борьбе, к которой готовился Сердар, он был одинок, а потому недостаток силы ему приходилось пополнять хитростью; ему необходимо было время для того, чтобы распределить свои батареи, придумать способ связаться с майором и, наконец, найти верное убежище для майора после его побега. Вы понимаете теперь, с каким лихорадочным нетерпением спешил он уехать; каждый проходивший день уменьшал шансы на спасение несчастного, за которого он в этот час готов был с радостью отдать свою жизнь, чтобы наполнить благодарностью сердце единственного существа, которое еще напоминало ему счастливые и беззаботные часы детства, навсегда канувшие в вечность.

В ту минуту, когда маленький отряд покидал грот, куда он больше не собирался возвращаться, и направлялся по дороге к проходу, найденному молодым Сами, кусты над гротом тихонько раздвинулись, и между ними показалось существо, безобразное до отвращения, которое долго следило глазами за удаляющимся караваном, как бы выслеживая дорогу, по которой он направлялся.

Когда скрылись из виду Барнет и Рама, как всегда, замыкавшие шествие, поскольку они были соединены узами дружбы, основанной на ненависти к капитану Максвеллу, кусты раздвинулись, и оттуда вышел индус, совершенно голый, благодаря чему его тело сливалось в тени леса с окружающими его предметами. Он поспешно спустился со скалы, за которой прятался, и, скрываясь в джунглях, пошел параллельно той дороге, по которой шли наши авантюристы. Это был Кишнайя, глава душителей, который накануне каким-то чудом избежал мести Сердара и теперь шел по его следам. Какие планы были у него? Не хотел ли он снова приняться за свое гнусное ремесло в надежде получить награду, обещанную губернатором Цейлона… или поступками его руководило какое-либо более важное побуждение?.. Мы это, вероятно, скоро узнаем, потому что смерть его сообщника Веллаена побудила его перебраться на Большую землю, чтобы присоединиться к своим, ждавшим его в лесах Тривандерама… Быть может он хочет убедиться в том, что и Сердар также покидает Цейлон и отправляется на Коромандельский берег?

Первый час дороги прошел в молчании, как это бывает всегда, когда отряд путешественников отправляется в путь до наступления дня. Тело и душа сливаются с окружающей их природой; птицы спят еще среди листвы, куда едва начинают проникать смутные проблески рассвета, этих сумерек утра; влажная свежесть исходит от травы и листвы деревьев; легкая дымка, испаряющаяся из ночной росы, придает всему ландшафту неясный оттенок, смешивая предметы, как будто они прикрыты легкой газовой вуалью. Все идут, точно погруженные в сладкую дремоту, которую первый солнечный луч рассеет вместе с утренним туманом.

Мало-помалу все проснулось под теплым дуновением дня; стаи маленьких сингальских попугайчиков крикливыми голосами приветствуют появление солнца и с оглушительными «тира-тира» несутся к полям дикого сахарного тростника в джунглях, рассаживаясь на ветках больших тамариндов; гиббоны прыгают с ветки на ветку, гоняясь друг за другом и выделывая самые изумительные акробатические фокусы, тогда как ара и какаду летают над листвой фикусов и тамариндов. Одним словом, в джунглях начинается жизнь всего их безобидного населения: птиц, мух, бенгальских зябликов, соловьев, разноцветных попугаев, белок и обезьян, тогда как хищники, утомленные своими ночными похождениями и драками, пресыщенные мясом и кровью, прячутся в самую густую чашу, откуда они не выходят раньше сумерек.

Эта полная жизни и одушевленная природа, освещенная золотистыми лучами солнца, с лазурным небом, зеленью, цветами и радостными криками несколько изменила направление мыслей Сердара. Как ни привык он к богатствам природы в джунглях, возвышенная душа его никогда не оставалась бесчувственной к ним, и сердце его начало постепенно успокаиваться, несмотря на тяжелые заботы.

— Ну-с, дитя мое, — сказал он, ласково и дружески обращаясь к Сами, после того как несколько минут прислушивался к пробуждению природы и утреннему концерту обитателей леса, — тебе удалось наконец открыть удобный проход среди уступов склона?

— Да, Сахиб! — отвечал молодой индус, чувствовавший себя необыкновенно счастливым всякий раз, когда господин его говорил с ним таким ласковым тоном, — я без всякого труда прошел его до самого конца. Целая масса скал, которые совершенно закрывают верхнюю часть горы, помешала вам видеть, когда вы стояли у ее подошвы, что туда легко пробраться.