Том 1. Время Наполеона. Часть первая. 1800-1815

Свидание в Эрфурте. 27 сентября оба самодержца встретились, не доезжая города, и затем торжественно вступили в него под гул орудий и звон колоколов, приветствуемые кликами войска: «Да здравствуют императоры'» Первый разговор их был посвящен обмену любезностями, согласно этикету: они осведомлялись друг у друга о здоровье императриц и принцев. «Если бы хватило времени при первом визите, — ехидно писал Талейран, — вероятно, было бы замолвлено словечко и о здоровье кардинала Феша». В следовавшие затем дни близость между императорами как бы восстановилась и окрепла. Они были неразлучны. Наполеон оставлял в своем распоряжении только утренние часы, которые употреблял на беседы с Гёте и другими немецкими мыслителями и поэтами; он старался очаровать их и очень дорожил этой победой. Днем императоры катались верхом, присутствовали на маневрах, делали смотры; они называли друг друга братьями, подчеркивая это, и обменялись шпагами. Вечером они снова встречались в театре, где Тальма играл трагедии перед партером, полным королей. Короли баварский, саксонский, вюртембергский и королева вестфальская прибыли в Эрфурт изъявить свою преданность императору; маленький город был полон немецких князьков, именитых гостей и любопытных, и в эту расшитую золотом международную толпу проскользнуло несколько членов немецких тайных обществ — людей, доведенных до отчаяния унижением своей родины. Один юный студент поклялся заколоть Наполеона, но в решительную минуту у него не хватило мужества.

Князья и сановники соперничали друг с другом в низком раболепстве. «Я не видел, — сказал Талейран, — чтобы хоть одна рука с достоинством погладила гриву льва». Пример лести подавал сам Александр; известно, как он подчеркнул стих Вольтера: «Дружба великого человека — благодеяние богов». Царь называл Наполеона не только величайшим, но и лучшим из людей. Его брат Константин восхищался красотою французского войска и играл в солдатики: он зазывал в свою комнату часового, стоявшего у его дверей, и приказывал ему стрелять, как на ученье, рискуя убить вюртембергского короля, жившего напротив. Однажды на параде, проходя с комендантом города Удино позади шеренги, Константин приподнял ранец одного из французских гренадеров. «Кто меня тронул?» — возмущенно спросил ветеран, обернувшись. — «Я!» — находчиво отвечал Удино.

Эрфуртская жизнь была прервана поездкою в Веймар, герцогская династия которого была в родстве с русским императорским домом. Здесь Наполеон снова увиделся с Гёте, пригласил к себе Виланда и долго беседовал с ними на разные темы из области литературы, философии и истории, причем, между прочим, защищал римских цезарей против Тацита; он неустанно старался примирить с собою Германию в лице ее славнейших представителей. На следующий день он устроил апофеоз своей победы над военными силами Германии: объехал со своими гостями поле битвы при Иене, объясняя на месте ход сражения. Затем все общество вернулось в Эрфурт, где по-прежнему без передышки начались непрерывные банкеты, смотры и театральные представления.