Том 1. Загадки раскрылись

От когда-то бывших изолированных семей ничего не осталось. Уховертки-матери, закончив воспитание потомства, погибли и их трупы кое-где сохранились под камнями. Покрытые белыми грибками, они стали неузнаваемыми. Молодые уховертки разбрелись повсюду и, забираясь на день под камни, собираются большими скоплениями, и так же, как и в детстве, дружно сообща поедают травинки. Но добычей провианта, когда не стало родительниц, занимаются все. Тут же вместе с уховертками пристраиваются к еде и маленькие кургузые чернотелки. Их никто не прогоняет от общего стола и по всему видно, что между чернотелками и их квартирантами существуют давние и дружественные отношения. Ночью все многочисленное население уховерток выползает наружу.

Лето выдалось дождливое и холодное. Очень давно не было такого прохладного лета. Солнце было редким гостем ущелья. Многие травы продолжали летом цвести по-весеннему, многие насекомые запоздали в своем развитии. От недостатка тепла уховертки были вялыми, сонными, продолжали держаться скоплений и, судя по всему, не собирались откладывать яички и обзаводиться детьми. Успеют ли уховертки подготовиться к зиме? Ведь для этого надо не только отложить яички, но и дождаться, когда из них выйдут маленькие уховерточки и хотя бы немного их воспитать. Обычно насекомые испокон веков приурочены зимовать каждое в строго определенной стадии. Зима — суровое испытание.

Мой последний визит в ущелье уховерток — в начале осени. Поблекли склоны ущелья, и не стало цветов и сочной зелени. Как теперь живут уховертки? И я вижу совершенно неожиданное: под плоскими камнями пусто, уховертки, а их было здесь многомиллионное общество, куда-то исчезли. Все до единой! Неужели улетели?!

Уховертки редко пользуются крыльями. Тонкие и прозрачные они очень компактно сложены под маленькими покрышками на груди. Раскрыть такие крылья нелегко. Для этого уховертка использует свои клещи. Загнув их на спину, она помогает крыльям высвободиться из-под покрышек. Наверное, все уховертки ущелья покинули его на крыльях, перелетели туда, где теплее. Значит, не будут в этом году зимовать уховертки в ущелье Карабалды, и, кто знает, сколько пройдет лет, прежде чем они снова заселят это, прежде для них такое хорошее, место.

Прошло много лет. Я часто встречал уховерток в природе. Большей частью эти встречи были неприятными. Помню как-то на берегу реки Или в жаркую душную ночь, когда небольшой дождь заставил нас покинуть полога и перебраться в палатку, в ней до утра нам не давали спать уховертки. Они всюду бесцеремонно ползали, забирались на тело, пытались проникнуть в нос, в уши.

В другой раз на озере Балхаш мы остановились на ночь в низком, поросшем травой, берегу. Здесь кишели уховертки. Они забрались во все наши вещи, в ящики с продуктами, рюкзаки и спальные мешки. Балхашские уховертки, хотя и принадлежали к тому же виду Riparia fedchenco, оказались удивительно агрессивными, и, добравшись до кожи, чувствительно щипались. После неудачного бивака несколько дней нам пришлось избавляться от непрошеных гостей, отправившихся с нами путешествовать.

И еще одна интересная встреча с ними. После долгих странствований по жаркой пустыне перед нами неожиданно на ровном месте открылся глубокий и обрывистый каньон в красных глыбах, столбах, нишах, и на дне его виднелась темно-зеленая полоска тугаев. Как оказалось, это был каньон реки Темирлик.

В каньон вела дорога. Каким раем нам показалось царство трав и деревьев, глубокая тень, влага, прохлада и шумящий, веселый и прозрачный ручей! Здесь на большом развесистом лопухе я увидал уховертку. Она сидела неподвижно, наполовину свесившись в каморку, образованную молодыми распускающимися листьями, и будто спала. Вокруг нее прикорнули маленькие уховерточки. Их было масса, более восьмидесяти братьев и сестер, все как на подбор одинаковые, черные с короткими щипчиками-клещами. Лопух для них служил родным домом. Там, где черешок листа прилегал к стволу, в узкой и полузакрытой щелке, они мирно спали кучками и лишь немногие бродили по растению и грызли пушок, покрывавший листья и пили сок из них.

Уховертки, видимо, давно жили на лопухе. На нем они родились, вместе с ним росли, о чем можно было догадаться по черным точечкам испражнений, разбросанным всюду и особенно в местах отдыха.

В одной из самых нижних и самых старых щелок виднелись длинные щипчики и остатки оболочки брюшка уховертки, наверное, своего отца, погибшего от старости и дружно по существующим обычаям съеденного многочисленными детьми.