Том 1. Загадки раскрылись

Эта кобылка оказалась рекордсменкой. Другие довольствовались десятком комариков, маленьким личиночкам было достаточно двух-трех чтобы насытиться, а рекордсменка умяла несколько десятков.

Поведение кобылок не было стандартным и изобиловало вариациями. Некоторые относились с предубеждением к первому комарику, затем, разобрав в чем дело, принимались за еду так рьяно, что слышалось легкое похрустывание челюстей. Другие, будто опытные гурманы, тот час же набрасывались на угощение. Кое-кто в испуге отскакивал в сторону, если комарик подавал признаки жизни, трепыхался крыльями и размахивал ножками, в то время как у других от этого еще сильнее разыгрывался аппетит. И различали кобылки свою необычную еду по-разному: близорукие опознавали подсунутого комарика только у самой головы, тогда как опытные и дальнозоркие замечали добычу едва ли не за пять сантиметров. Видимо опыт и аппетит оказывал влияние на поведение.

Кобылки-пруссы вообще отъявленные обжоры, и поэтому не случайно иногда появляются в массе, повреждая растения, в том числе и возделываемые человеком.

Как же относятся к этой необычной еде другие виды кобылок. Краснокрылые кобылки сфингонотусы также с охотой принимались свежевать добычу. И другие кобылки-пустынницы не отказывались отведать еду хищников. Но самыми отъявленными все же остались наиболее многочисленные пруссы. Не спеша, но деловито, они собрались возле меня большой группой, будто к обеденному столу, и уж потчевать их пришлось всех с большой поспешностью, вываливая из сачка добычу целыми кучками.

В общем, все кобылки оказались любителями поразнообразить меню вегетарианцев плотоядной пищей, никто, несмотря на установившуюся за ними репутацию незыблемых приверженцев растений, не отказался от комариков-звонцов. А почему бы и не так! На земле всюду валялись их трупики, и стоило ли попусту пропадать добру?

Наловчившись кормить кобылок, я одной из них на прощание преподнес муху. Она тоже пошла в дело, и, перемолотая, исчезла в желудке. Потом, прежде чем уехать с полуострова Байгабыл, я фотографирую паучков, выбрав куст гребенщика, сильно обвитый паутиной и облепленный комариками. На этом кусте я застал трех прусов. Они прилежно и не спеша лакомились комариками, попавшими в паутину, и, судя по всему, занимались этим промыслом издавна и с большим успехом. Вот как!

Когда я, приехав в город, рассказал о хищнических наклонностях кобылок одному из энтомологов, он решительно заявил:

— Не могу этому поверить. В ваших экспериментах, коллега, вкралась какая-то грубая ошибка!

— Ну почему ошибка — стал я возражать, — посмотрели бы своими глазами, как кобылки едят комариков.

— Нет, тут не обошлось без какого-то заблуждения, — упрямо бубнил энтомолог. — Необходимы еще дополнительные наблюдения, факты, контрольные подсчеты, протоколы со свидетелями, чтобы исключить субъективизм исследователя. Не могут так себя вести растительноядные насекомые. Не может быть такое!

Так мы и расстались, оставив друг друга в недоумении. Говорят факты — упрямая вещь. Но как убеждать людей, которые упрямее фактов!..

Пчелиные сигналы

Третий день, как после ненастья в горах установилась ясная и теплая погода, пчелы начали дружно работать, и над пасекой, вблизи которой я поставил палатку, стоит гул от множества жужжащих крыльев.

Рано утром, едва только рассвело, выбрался из спального мешка. Солнце только что показалось из-за вершины гор и его лучи осветили ущелье. Длинные черные тени от высоких елей перечертили светлую дорогу. Обильная роса засверкала тысячью искринок, отливающих различными цветами. Вот лучи солнца упали на полянку с ульями. Не прошло и нескольких минут, как пробудились пчелы. На фоне высокой темной горы, сплошь заросшей еловым лесом, каждая летящая пчела как сверкающая золотом звездочка.

Полет пчел необыкновенен. Все до единой труженицы, едва вылетев из улья, взвиваются почти вертикально кверху и быстро исчезают в высоте. Не приходилось мне видеть такого строго вертикального полета. Куда отправились сборщицы нектара? Тогда я вешаю на себя фотоаппарат, полевую сумку, беру в руки посох, карабкаюсь по склону горы. Надо пересечь эту темную громаду, покрытую еловым лесом. И на этот трудный поход у меня уходит почти половина дня. Когда же добираюсь до гребня горы, передо мною открывается изумительная картина хребтов, ущелий, далеких снежных вершин и, засмотревшись, забываю о цели своего похода. На южной стороне горы видны скалы, приземистые кустики арчи, небольшие куртинки шиповника и желтые поля камнеломки. Сейчас происходит массовое цветение этого растения, и на нем работают пчелы с пасеки.

Так вот почему сборщицы нектара едва пробудившись, помчались сразу вверх! Им, также как и мне, надо было перевалить за высокую темную гору, чтобы добраться до плантаций нектара.