Том 1. Загадки раскрылись

Несколько раз попались крошечные муравейнички желтого муравья lasius satunini. Летом они, любители тепла, селятся повыше и часто занимают полые стебли тростника. Холод сковал их тельца и все же, как бы осознавая постигшее их несчастье, самоотверженные рабочие старались теснее сгрудиться вокруг своей матери, окружив ее тесным клубком. Она, похожая на своих детей, отличалась от них лишь чуть большими размерами тела, да тремя черными полосочками на темени, да темными полосками в местах прикрепления бывших крыльев. Печальное и трогательное зрелище представляло это крошечное общество тружеников леса.

Один раз попался пенек с хорошо выглаженными и чистыми ходами. В его опустевших галереях находилось только два муравья Formica cunicularia. Потом в другом, поменьше, пеньке оказались одиночные темные муравьи Mirmica laevinodes. Почему они оказались в одиночестве от своего общества! Изолированные от семьи муравьи даже рядом с пищей обычно погибают, не в силах перенести одиночество.

Тут я совершил оплошность. Надо было покопаться в земле под этими пеньками. Пришлось возвратиться на следующий день к этим пенькам и заняться раскопками. Так и оказалось: под обоими пеньками нашлось по муравейничку, а их отшельники были просто самими холодостойкими и служили чем-то вроде сторожей, наблюдателей, может быть даже своеобразных метеорологов, следящих за погодой и обязанных пробуждать свои семьи, крепко уснувших на зиму, с наступление весны и тепла.

Думается, что под корой деревьев и в их пнях живет и скрывается на зимовку великое множество самых разных крошечных обитателей леса.

Изумрудная псиллида

В пустыне много солянок. Эти растения лишены листьев, их роль исполняют зеленые веточки: без листьев меньше испаряется влаги, столь драгоценной в жарком климате пустыни. Веточки сочны, водянисты и содержат запас влаги на время жаркого и сухого лета. Так приспособились солянки к климату пустыни. Веточки солянки, положенные в гербарную сетку, сразу не засыхают и долго остаются как живые. Иногда на них, находящихся в гербарии, продолжают развиваться маленькие цветы или плоды.

Почти все солянки маленькие, приземистые кустарнички. И только саксаул среди них выглядит настоящим гигантом-деревом пустыни. Кривые стволы его очень хрупки и настолько тяжелы, что даже высушенные, тонут в воде.

Саксауловый лес прозрачен. Корявые стволы деревьев раскинулись в стороны и застыли, как неказистые лапы сказочных чудовищ. И ветер свистит в их жестких голых ветвях. А кругом — тишина, прерываемая криками песчанок да замысловатой песней одинокой песчанки.

Саксаул — мое любимое дерево. Я давно к нему присматриваюсь, изучил всех насекомых, связавших свою жизнь с ним. Вот и сейчас открываю целую цепочку событий, происходящих на нем.

С первыми теплыми днями саксауловый лес пробуждается и начинает поспешно одеваться зелеными стволиками. Тонкие и хрупкие, состоящие из коротеньких члеников, они напоминают хвою. В местах соприкосновения члеников видна пара маленьких заостренных чешуек. Они — остатки когда-то бывших у растения листьев. Вскоре около заостренных чешуек появляются невзрачные желтоватые маленькие пятнышки. Это цветы. Весной саксауловый лес обильно зацветает, но незаметно, без красок и запаха. В это же время на некоторых зеленых веточках показываются небольшие утолщения. Каждое из них сложено из десятка маленьких зеленых чешуек. Они быстро увеличиваются и вскоре достигают длины сантиметра. Теперь уже видно, что это типичные галлы — болезненные наросты, вызванные какими-то насекомыми. Галлы сложены из плотно прижатых друг к другу листочков и по внешнему виду немного напоминают еловую шишечку. У основания галла листочки крупнее, к вершине — меньше. Каждый листочек слегка заострен, вогнут на внутренней поверхности и с наружной стороны по самой средине на нем располагается ребрышко, подобное главной жилке на обычном листике. Какая сила заставила растение вырастить то, что дерево давно утратило!

Между листочками помещаются маленькие существа по одному под самыми крупными листочками. В каждом галле их не более трех-пяти. Но то, что едва выдает себя слабо заметными движениями, настолько мало, что лупа беспомощна, и в нее ничего нельзя рассмотреть.