Г-н Лейард, речь которого то и дело прерывалась аплодисментами, вначале заявил, что правительство поставило депутатов в столь странное положение, что им трудно определить свою позицию. До того, как они приступят к голосованию испрашиваемых кредитов, правительство должно сообщить, каковы его намерения. Однако прежде чем спросить у правительства, что оно собирается делать, оратор хочет знать, что оно уже сделало. Он уже в прошлом году говорил, что если бы правительство взяло тон более достойный нашей страны, оно не было бы втянуто в войну; и теперь, после тщательного ознакомления с изданными в последнее время обьемистыми Синими книгами, у него нет оснований изменить свое мнение. Сопоставляя содержание разных сообщений, поступивших с различных сторон, оратор приходит к заключению, что министерство проглядело самые очевидные факты, не поняло самых несомненных тенденций и поверило заведомо лживым заверениям. Заявив, что синопская трагедия скомпрометировала Англию, и потребовав подробных объяснений, оратор на основании опубликованных документов доказал, что адмиралы союзной эскадры могли предотвратить катастрофу или что ее предотвратили бы сами турки, если бы не трусливые и неопределенные инструкции английского правительства. Из последних заявлений правительства оратор заключил, что оно по-прежнему намерено вести переговоры на основе status quo ante bellum [положения, существовавшего до войны. Ред.]; оратор это осуждает. Он призывает правительство исполнить свой долг, будучи уверенным, что английский народ свой долг выполнит.
Сэр Джемс Грехем со свойственным ему бесстыдством ответил, что депутаты должны либо доверять министрам, либо прогнать их. А «пока что не будем терять зря время на Синие книги».
Правительство, мол, было обмануто Россией, старой и верной союзницей Великобритании, однако «мрачные и злостные подозрения не легко зарождаются в благородных душах». Эта старая лиса, этот «мальчик на побегушках» сэра Роберта Пиля, убийца братьев Бандьера[71], был прямо очарователен, когда говорил о «благородной душе» и о «несклонности к подозрениям».
Затем выступили лорд Джослин и лорд Дадли Стюарт, речи которых на следующий день заполнили газеты, но сделали палату пустой в тот вечер. Следующий оратор — г-н Робак — начал свою речь с оправдания поведения министров, лопавших в щекотливое положение, а закончил заявлением, что пора правительству ясно сказать, что оно намерено делать. Якобы для того, чтобы ответить на этот вопрос, выступил лорд Джон Рассел, который, оправдывая правительство, пересказал историю возникших в последнее время разногласий, но, убедившись, что этим ничего не возьмешь, сделал вид, будто собирается рассказать депутатам, «что правительство намерено делать», хотя самому ему это едва ли было твердо известно. По его словам, правительство заключило нечто вроде неопределенного союза с Францией не путем договора, а в результате обмена нотами. Англия и Франция теперь предлагают и Турции нечто вроде договора, в силу которого Порта не должна добиваться мира без их согласия. Правительство было чрезвычайно обескуражено невероятным вероломством царя. Он (Рассел) отчаялся в возможности сохранить мир. Не исключено, что правительство вступит в войну, поэтому он требует увеличения бюджетных ассигнований на 3000000 ф. ст. по сравнению с прошлым годом. Тайна является условием успеха в войне, поэтому он не может сообщить палате сейчас, что правительство намерено делать в случае войны. Так как заключительная или, вернее, театральная часть его речи была произнесена с большой силой и дышала негодованием по адресу царя «убийцы», она была встречена весьма одобрительно, и палата, охваченная энтузиазмом, уже была готова утвердить бюджет, как вдруг выступил г-н Дизраэли, которому удалось добиться отсрочки прений до вечернего заседания в понедельник.
Дебаты возобновились вчера вечером и закончились лишь в два часа ночи.