Том 10

Наконец, третья задача, стоящая перед руководством Союза, — это художественное воспитание писателей. Язык многих писателей еще страдает крупными недостатками. Этими недостатками болеет особенно молодежь. Союз обязан помочь ей в изучении родного языка. Это огромная область с обширным циклом лекций по истории литературы, языковедения, по фольклору и непременно с живой непосредственной работой над уже готовыми произведениями и их критическим обсуждением. На этом фронте можно было бы использовать журнал «Звезда».

В возможности осуществления всех перечисленных мероприятий я нисколько не сомневаюсь. Раз это необходимо для дальнейших успехов и роста советской художественной литературы, то мы должны этого добиться и добьемся.

В заключение мне хочется сказать несколько слов, так сказать, по личному вопросу, но опять-таки связанному с неудовлетворительной работой Союза писателей.

В последнем номере «Литературного Ленинграда» в статье «О работе Союза писателей» говорится, будто при помощи Союза писателей переключились в своей работе на современную тематику я и Ольга Форш. Не знаю, как О. Д. Форш, но я решительно протестую против этого голословного утверждения. В моих литературных и творческих замыслах меньше всего заслуг Союза писателей. Свое политическое и художественное воспитание я получил вне Союза и без всякой его помощи. Об этом я глубоко сожалею, так как возможно, что если бы она была мне своевременно оказана, то работа моя протекала бы значительно плодотворнее.

«Петр I» в кино

Не скрою, что прежде я относился к работе писателя в кино скептически. Но сейчас работаю с таким увлечением, какого, пожалуй, не испытывал даже, когда писал для театра. Творческий подъем нисколько не ослабевал по мере возрастания трудностей, подчас весьма значительных. Наоборот, чем больше возникало в процессе работы над фильмом препятствий, тем упорнее я стремился их преодолеть. Здесь я должен сказать, что многим обязан моему соавтору по сценарию и режиссеру картины, Владимиру Михайловичу Петрову.

Наиболее принципиальные и ожесточенные споры рождались вокруг самого образа Петра. Множество всевозможных штатных «теоретиков» от кино обрушили на нас самые разноречивые требования. Вихляющийся, истеричный Петр, которого нам навязывали, никак не совпадал с нашими замыслами. От нас требовали, чтобы мы показали конечную неудачу, провал всей преобразовательной деятельности Петра.

Эти требования сводили по существу на нет наше стремление показать прогрессивное значение петровской эпохи для дальнейшего развития русской истории.

Развернувшаяся в советской печати дискуссия по поводу «Богатырей» совершенно четко определила задачи советских писателей-историков и навсегда выбила оружие из рук вульгаризаторов этой области науки и искусства.

Центральной идеей нашего фильма была и остается идея показа мощи великого русского народа, показа непреоборимости его созидательного духа.

Мы далеки от мысли возродить тривиальный хрестоматийный образ «венценосного плотника». Но мы не хотим в нашей картине умалять значение личности человека, возвысившегося над своей эпохой.

Кроме того, мы хотим воздействовать на зрителя только при помощи художественных образов, не прибегая ни к каким разъяснениям, не допуская никаких натяжек.

Весь наш творческий коллектив проникнут желанием добиться наибольшей выразительности и правдивости образов.

Мир — первое условие развития культуры

Когда стало известно, что я буду выступать в таком высоком собрании, перед вами, господа, целый ряд культурных учреждений Москвы снабдил меня увесистыми меморандумами с планами и колоннами цифр.

Такой горячий отклик на Конгрессе мира и дружбы с СССР вполне понятен, если хотя бы бегло взглянуть на рост нашей культуры и на потребности в ней широких народных масс.

К сожалению, до сих пор еще слишком мало делается для ознакомления с нашей культурной жизнью. Такое знакомство еще резче подчеркнуло бы нашу волю ко всеобщему миру.

Мир — первое условие развития культуры. Ее семена не произрастают на почве, взрываемой военными снарядами, и путь человечества к расцвету и счастью не лежит по ту сторону колючей проволоки и волчьих ям.

Советская Россия — союз равноправных шестидесяти народов. Есть народы численностью в три тысячи человек обоего пола. Но эти народы говорят на своем языке, теперь они получили свой алфавит и письменность, их молодежь едет учиться в институты Москвы и Ленинграда с тем, чтобы по окончании курса вернуться к родным пенатам. Иногда эти родные пенаты не что иное, как хижина изо льда, снега и оленьих кож.

В таком жилище у огня очага ненец, получивший звание доцента, читает Пушкина на своем языке. Он собирает древние предания своего народа и записывает на валик песни, давность которых уходит к каменному веку.

О чем может мечтать такой народ: о войне и порабощении или о культуре и мире?