Том 10

Там, для рассказов нашим детям и внукам, произошел случай в море в нескольких милях от берега, случай, не принесший славы германскому военному флоту. Две наших весельных шлюпки, шестерка и четверка, с восемнадцатью моряками, высадив ночью на берег разведчиков и отойдя в море, в 6.00 напоролись на два катера под фашистским флагом. Первый катер подошел к шлюпкам, и офицер с мостика крикнул: «Хальт!», — значит — клади весла, сдавайся. В ответ со шлюпок был открыт огонь из пулеметов, автоматов и винтовок. Офицер сейчас же кувыркнулся в люк, и катер, развивая ход, отошел и начал обстреливать шлюпки так же, как и второй. Но на первом были повреждения — он задымил, сбавил ход и вскоре оба катера, покинув место боя, ушли к берегу. В 9.00 шлюпки были атакованы двумя другими ТК, под фашистским флагом, шедшими 45-узловым ходом и открывшими огонь из двадцатимиллиметровых пушек и крупнокалиберных пулеметов. Шлюпки встретили как нужно и эту атаку. На переднем ТК упал рулевой, катер сделал зигзаг, повернул в сторону берега и больше участия в бою не принимал. Второй продолжал бить из пушки и пулеметов по двум шлюпкам. Бой длился тридцать минут. Хотя на шестивесельной шлюпке разнесло борт и был один убитый и четверо тяжело ранены, фашистский катер не выдержал ответного огня и так же, как и первый, ушел к берегу. Менее пострадавшая четверка двинулась вперед, чтобы выслать на помощь шестерке катер. В районе мыса Сарыч четверка обнаружила подводную лодку под итальянским флагом. Командир шлюпки приказал открыть огонь по рубке лодки, после чего офицер итальянец и матросы поспешно нырнули в люк, лодка резко повернула в сторону Ялты и скрылась подводу. В 19.00 четверка благополучно пришла в Балаклаву и выслала катер в помощь товарищам в шестерке, которые все, кроме товарища Горбищенко, похороненного в море, благополучно были доставлены в Севастополь. Севастополь временно спустил флаг. Но в душе каждого советского моряка гордо реет военно-морской флаг, раздуваемый непоколебимой ненавистью к врагу.

Враг будет сломлен, будет уничтожен, будет униженно просить пощады. Снова поднимется красивый Севастополь на берегах исторических бухт, орошенных кровью героев, и на место поганой свастики снова на высокой мачте взовьется советский флаг.

Смерть рабовладельцам!

Прочтите эти письма, товарищи. Они найдены в карманах убитых немцев. Эти документы потрясают своим цинизмом. В них вы увидите страшную судьбу советских людей, насильно увезенных в подлую и темную Германию. От вас, от вашей стойкости, от вашего мужества и решимости разгромить врага зависит — будут ли бесноватые немки хлестать по щекам русских, украинских и белорусских женщин да кормить их одним хлебом из свеклы, как скотину.

Вот эти письма.

«Кто бы подумал, Вилли, что такое животное, наша украинка, умеет прекрасно шить. Это очень приятно, да и француз наш, как ты сам понимаешь, без дела не сидит Вчера он подбил подметки к моим и папиным ботинкам, а сегодня починил лестницу. Папа говорит, что их нужно почаще наказывать, иначе будут лениться.»

(Из письма унтер-офицеру Вилли Менцель от невесты Рут Кречиер из Бейтана, Бреслау-Лисса)

«…К 1 марта нам дадут трех украинских девок для работы на огороде и двух девок для работы по дому. Будь спокоен, они уже поработают. К тому же нам дадут еще двух пленных: надеюсь, что тогда в нашем хозяйстве дело пойдет на лад. Все, у кого уже работают русские, говорят, что, в общем, это недорогое удовольствие».

(Из письма ефрейтору Гансу Пасман от Анны-Лизы Гайе из Рейсдпрфа)

«…Из Штерингера удрали три литовца, но заменены уже белорусами. Это даже дешевле. Мы ничего не потеряли. Прокормить этих белорусов можно очень дешево. Русские получают только хлеб из свеклы…»

(Из письма солдату Шредеру от семейства фон Алътенштадт, Гроссмедиен, округ Агнерапп, Вост. Пруссия)