Том 10

— На, вот. — И жестом, не лишенным величия, он протянул Билби не только леденцы, но и новую коротенькую глиняную трубку. — Набивай, — великодушно предложил он, протягивая ему табак. — Это нам на двоих. Но, смотри, не показывайся на глаза Герберту Сэмюэлу. У него и такой закон есть, чтоб ребятам не курить.

Билби зажал трубку в руке. Он уже как-то раз пробовал курить. Он хорошо запомнил тот случай, хоть и было это полгода тому назад. И все же ему хотелось самому выкурить этот табак: уж очень обидно будет, если бродяга один все выкурит, деньги-то его, Билби.

— Нет, сейчас не буду, — сказал Билби. — Попозже.

С видом человека, совершившего благородный поступок, бродяга сунул пачку виргинского обратно в карман.

И они пошли дальше, такие разные…

Весь день Билби кипел от ярости, видя, что деньги его тают в руках бродяги, а вызволить их и удрать нет никакой возможности. Они пообедали хлебом и сыром, затем бродяга еще подкрепился, выпив пива за двоих, потом они пришли на лужайку, где вполне можно было отдохнуть. А после заслуженного отдыха в уединенной ложбинке среди зарослей дрока бродяга вытащил колоду невероятно засаленных карт и принялся учить Билби играть. По-видимому, в его сюртуке не было отдельных карманов, вся подкладка служила ему одним большим карманом. То тут, то там «карман» вздувался, и можно было разобрать, где хранится котелок для стряпни, где — жестянка, из которой он ел, а где репа и еще какие-то пожитки. Сперва они играли просто так, а потом стали играть на остаток денег в кармане у бродяги, и к тому времени, когда Билби усвоил премудрости этой игры, бродяга уже выиграл все деньги. Но он был настроен весьма великодушно и заявил, что они все равно будут тратить их вместе.

А потом он вдруг пустился в откровенность. Он пошарил в своем необъятном кармане и выудил что-то маленькое, темное и плоское, похожее на орудие каменного века, минуту-другую сосредоточенно разглядывал этот непонятный предмет, потом протянул его Билби.

— Угадай, что это.

Билби не мог угадать.

— Понюхай.

Запах был очень противный. Он отдавал чем-то знакомым и словно бы имел какое-то отношение к санитарии и гигиене, но какое — Билби так и не определил. Впрочем, этот запах был едва уловим среди множества других, не менее мерзких запахов, исходивших от бродяги.

— Что это? — спросил наконец Билби.

— Мыло.

— А для чего?

— Я так и думал, что ты спросишь. Для чего бывает мыло?

— Для стирки, — наугад выпалил Билби.

Бродяга отрицательно покачал головой.

— Для пены, — поучительно объяснил он. — Оно мне нужно для припадков, понятно? Я запихиваю кусочек в рот, а потом падаю и начинаю кататься по земле и еще стонать. Случалось, меня даже отпаивали коньяком, чистым коньяком! Но и это тоже не всегда проходит… Нет ничего на свете, что ни разу бы не сорвалось. Бывает, и сядешь в лужу… Однажды меня вовремя такого «припадка» укусила мерзкая собачонка, так что я мигом «очнулся»… А в другой раз один пожилой джентльмен начал шарить у меня по карманам. Шарит да еще и приговаривает: «Бедняга, он, наверное, нищий, посмотрим, есть ли у него что-нибудь в карманах». А у меня, как на грех, было в ту пору много всякой всячины, и мне вовсе ни к чему было, чтобы он все это углядел. Да только я так и не успел «очнуться» и помешать ему. Понятно, у меня в тот раз была уйма неприятностей.

— Это прием старый, — продолжал бродяга, — но на редкость здорово действует в таких вот тихих деревушках. Это для здешних жителей вроде развлечения. Или, например, можно упасть прямо перед носом у целой оравы велосипедистов… Да мало ли верных, испытанных способов! А уж Билли Бриджит все их знает назубок. Видишь, тебе просто повезло, что ты меня встретил, парень. С Билли Бриджитом с голоду не помрешь. И потом, у меня есть нюх, я знаю, что можно и чего нельзя. А полицейского я чую на расстоянии, вроде как другие чуют кошек. Я уж сразу угадаю, если в доме спрятан полицейский…

Он стал рассказывать про всякие случаи из своей жизни, про различные встречи и стычки, где он всегда с блеском побеждал и одурачивал своих врагов. Это было забавно, и перед этим Билби не мог устоять. Он ведь он сам в школе прославился хитростью и увертливостью.

Разговор понемногу завял.

— Ну, — сказал бродяга, — пора приниматься за дело.

Они пошли по тенистым тропинкам среди кустов, через неогороженный парк, потом по краю луга, где вольно гулял ветер, и, наконец, увидели море. И среди многого другого бродяга сказал:

— Пора нам раздобыть что-нибудь поесть.

При этом он повел по сторонам своим большим любопытным носом.

Всю вторую половину дня бродяга рассуждал о праве собственности, о том, что в нем хорошо и что плохо, и эти рассуждения изумляли Билби и сбивали с толку. Оказалось, понятия о собственности и воровстве у них с бродягой совсем разные. Никогда до сих пор Билби не думал, что можно понимать все это иначе, чем привык понимать он. Но бродяга ухитрился изобразить дело так, словно почти все, у кого есть собственность, владеют ею незаконно, а честность — это правила, сочиненные имущими для защиты от неимущих.