Том 10

— Есть еще на свете дураки, — продолжал капитан. — Возьмите хотя бы того же Буленвилье, о котором вы сейчас говорили. Я его знал, хорошо знал. Сначала крестьяне были вооружены пиками, а он забрал себе в голову превратить их в отряды копейщиков. Решил обучить их действовать пикой по всем правилам, как положено в воинских уставах. Мечтал превратить дикарей в регулярное войско. Старался научить их всем видам построения батальонных каре. Обучал их старинному военному языку: вместо командира отделения говорил «капдэскадр», как называли капралов во времена Людовика Четырнадцатого. Уверял, что создаст регулярную часть — из этих-то браконьеров; сформировал роты, и сержантам полагалось каждый вечер становиться в кружок; сержант шефской роты сообщал на ухо сержанту второй роты пароль и отзыв, тот передавал их тем же путем соседу, тот следующему и так далее. Он разжаловал офицера за то, что тот, получая от сержанта пароль, не встал и не снял шляпу. Судите сами, что там творилось. Этот дуралей никак не мог понять одного: мужики хотят, чтобы ими и командовали по-мужичьи, и что нельзя приучить к казарме того, кто привык жить в лесу. Поверьте, я знаю вашего Буленвилье.

Они молча сделали несколько шагов, думая каждый о своем.

Затем разговор возобновился.

— Кстати, подтвердились слухи о том, что Дампьер³⁴

убит?

— Подтвердились, капитан.

— На подступах к Конде?

— В лагере Памар. Пушечным ядром.

Дю Буабертло вздохнул:

— Граф Дампьер. Вот еще один из наших, который перешел на их сторону.

— Ну и чорт с ним! — сказал Ла Вьевиль.

— А где их высочества принцессы?

— В Триесте.

— Все еще в Триесте?

— Да.

И Ла Вьевиль воскликнул:

— Ах, эта республика! Сколько бед! Было бы из-за чего! И подумать только, что революция началась из-за какого-то дефицита в несколько несчастных миллионов!

— Ничтожные причины самые опасные, — возразил Буабертло.

— Все идет к чорту, — сказал Ла Вьевиль.

— Согласен. Ларуари,³⁵

умер, дю Дрене³⁶

- совершенный дурак. А возьмите наших пастырей Печального Образа, всех этих зачинщиков, всех этих Куси³⁷

епископа Рошельского, возьмите Бопуаля Сент-Олэра,³⁸

епископа Пуатье, Мерси,³⁹

епископа Люсонского, любовника госпожи де Лэшасери…

— Которая, да было бы вам известно, зовется Серванто.⁴⁰

Лэшасери — название ее поместий.

— А этот лжеепископ из Агры, этот кюре неизвестно даже какого прихода.

— Прихода Доль. А звать его Гийо де Фольвиль.⁴¹

Он, кстати сказать, человек очень храбрый и хорошо дерется.

— Нам нужны солдаты, зачем нам попы! Да еще епископы, которые вовсе и не епископы даже! И генералы, которые вовсе и не генералы!

Ла Вьевиль прервал капитана:

— Есть у вас в каюте последний номер «Монитера»?⁴²

— Есть.

— Интересно, что нынче дают в Париже?

— «Адель и Полэн» и «Пещеру».

— Вот бы посмотреть!

— Еще посмотрите. Через месяц мы будем в Париже.

И после минутного раздумья дю Буабертло добавил:

— Или чуть позднее. Господин Уиндхэм.⁴³

сказал это лорду Гуду⁴⁴

— Значит, капитан, наши дела не так еще плохи?

— Все идет превосходно, чорт возьми, только в Вандее надо воевать лучше.

Ла Вьевиль покачал головой.

— Скажите, капитан, — спросил он, — высадим мы морскую пехоту?

— Высадим, если побережье за нас, и не высадим, если оно нам враждебно. Ведя войну, иной раз надо вламываться прямо в двери, а другой раз полезнее для дела проскользнуть бочком в щелку. Когда в стране идет гражданская война, необходимо держать наготове отмычку. Постараемся сделать все, что возможно. Но главное — вождь.

И задумчиво добавил:

— Скажите, Ла Вьевиль, что вы думаете о Дьези?⁴⁵

— О младшем?

— Да.

— В качестве военачальника?

— Да.

— Он годен лишь для регулярных действий и открытого боя. А здешние дебри признают только крестьянина.

— Следовательно, придется вам довольствоваться генералами Стоффле и Катлино.

Подумав с минуту, Ла Вьевиль сказал:

— Тут нужен принц. Французский принц, принц крови. Словом, настоящий принц.

— Почему же? Раз принц…

— Значит, трус. Знаю, знаю, капитан. Но все равно принц необходим, хотя бы для того, чтобы поразить воображение этого мужичья.

— Но, дорогой шевалье, принцы что-то не спешат.

— Обойдемся и без них.

Дю Буабертло машинально потер ладонью лоб, словно это помогало пробиться наружу нужной мысли.

— Что ж, придется испытать нашего генерала, — произнес он.

— Во всяком случае, он чистокровный дворянин.

— Значит, по-вашему, он подойдет?

— Если только окажется хорош, — ответил Ла Вьевиль.

— То есть беспощаден, — уточнил дю Буабертло.

Граф и шевалье переглянулись.

— Господин дю Буабертло, вы сказали сейчас настоящее слово. Беспощадный, именно это нам и требуется. Наша война не ведает жалости. Пришел час кровожадных. Цареубийцы отрубили голову Людовику Шестнадцатому, мы четвертуем цареубийц. Да, нам нужен генерал, генерал Палач. В Анжу и в верхнем Пуату командиры играют в добряков, по уши увязли в великодушии, и, как видите, толку никакого. А в Марэ и в Ретце командиры умели быть жестокосердными, и все идет отлично. Только потому, что Шаретт жесток, он держится против Паррена.⁴⁶

Одна гиена стоит другой.