Том 10. Мертвое озеро

— У меня нет никого ближе Гарелина, — продолжал гость. — Когда случилось со мной несчастие, я приехал прямо к нему и рассказал всё. Оставалось еще десять дней, которые я мог не являться к своему хозяину, не опасаясь возбудить подозрения, и мы решились употребить их на то, чтоб приискать деньги. Три дня мы бегали и хлопотали, наконец потеряли всякую надежду; тогда Гарелин рассказал, что рядом с ним живет человек, который имеет огромный капитал, и мне пришла глупая мысль попросить у вас… Но теперь я вижу, как она была безумна…

— Понимаю, всё понимаю! — сказал печально старик. — Да, я точно выиграл триста пятьдесят тысяч. Но, уверяю вас, молодой человек, выиграл другому…

Читатель знает, что Понизовкин говорил правду; но молодой человек не верил. Он всё еще не желал расстаться с надеждою получить деньги и продолжал умолять.

— О, помогите, помогите мне! — говорил он в отчаянии, упав к ногам Ивана Софроныча. — Куда бережете вы свои деньги? Вам достались они так легко, вам послало их счастье, — и вы не хотите отделить ничтожной суммы, чтоб спасти погибающего человека! О, помогите! Спасите мою честь, мою карьеру, мою будущность, спасите девушку, которую я люблю! О, если б я мог представить вам надежные доказательства, что деньги будут возвращены, — знаю, вы тогда не отказали бы! Но я не имею никаких драгоценностей, я не имею ничего, кроме маленького портфеля, который… — молодой человек достал с груди своей небольшой портфель и с жаром поцеловал его, — который для меня дороже всех драгоценностей, потому что в нем хранятся волосы и медальон моей матери, письма отца… Но какую цену он может иметь в ваших глазах?.. О, клянусь вам — этими единственными памятниками, оставшимися после моих родителей, — я возвращу деньги! клянусь вам моей матушкой, памятью моего отца, честного воина…

— Ваш отец был военный? — перебил его Иван Софроныч, которого участие к молодому человеку при этом известии удвоилось.

— Я никогда не знал его, даже не видал; мать говорила, что он умер, когда я родился. Может быть, он даже никогда не назвал бы меня своим сыном, потому что мать моя не была обвенчана… Но я помню, как мать учила меня молиться и поминать отца: «Помяни, господи, храброго воина, на войне погибшего, раба божия Александра…»

— Александра? — повторил Иван Софроныч, невольно вздрогнув. — А ваше имя?

— Генрих.

— Фамилия?

— Кнаббе.

Иван Софроныч подумал с минуту и спросил:

— Известна ли вам фамилия человека, которого вы почитаете своим отцом?

— Мать никогда не говорила мне ее; когда она умерла, я нашел в бумагах письма его к ней, но под ними подпись была так неразборчива, что я никак не мог догадаться.

— Можете ли вы, — сказал с особенной важностью Иван Софроныч, — можете ли вы, молодой человек, показать мне эти письма?

— Но для чего? — возразил молодой человек, которому видимо не понравилось желание старика. — В них нет ничего интересного для вас. Я храню их как святыню и думаю, что их не должно оскорблять посторонним прикосновением. В них самые задушевные, дружеские излияния чувства, которое связывало их. И притом они писаны по-немецки, — прибавил молодой человек, как бы в извинение своего отказа.

— Так ваша мать была немка? — снова и заметнее прежнего вздрогнув, спросил Иван Софроныч.

— Да, она была немка.

— Ее звали Каролиной? — сказал он.

— А вы как знаете? — с удивлением спросил Генрих.

Понизовкин погрузился в глубокое размышление, которое продолжалось несколько минут.

— Именем бога, молодой человек, — наконец воскликнул он умоляющим голосом, — именем бога, я прошу вас показать мне их!

Молодой человек не решался.

— Дайте их, дайте! — нетерпеливо повторял старик. — Я узнаю в одну минуту!

— Но что вы можете узнать?

— Бог, которого пути неисповедимы, часто выбирает самые ничтожные случаи орудием к открытию тайны, которой не могли разъяснить никакие человеческие усилия! — сказал торжественно Иван Софроныч. — Не противьтесь же его воле! Дайте письма…

Голос старика был так повелителен, что молодой человек невольно повиновался. Он раскрыл портфель и стал выбирать письма.

— Довольно одного, — сказал нетерпеливо Иван Софроныч.

Молодой человек подал ему письмо, исписанное мелким немецким почерком. Иван Софроныч внимательно посмотрел почерк, потом стал смотреть подпись…

Вдруг лицо его побледнело; он зашатался, вскрикнул и упал без чувств, прежде чем молодой человек успел поддержать его.

— Батюшка! что с вами? — воскликнула испуганная Настя, выбегая из другой комнаты.

Через полчаса Иван Софроныч заперся с молодым человеком в Настиной комнате, и они долго беседовали вполголоса.

— Я вам дам деньги, которые у вас украдены! — наконец сказал старик громче. — О, я должен их вам дать! — прибавил он печально. — Вы не должны испортить своей карьеры в самом начале!

— Как благодарить мне вас, благодетель мой! — воскликнул с жаром молодой человек. — Если б только я мог…