Том 10. Мертвое озеро

Mademoiselle Анет сама плакала, подавая ему воды. Он схватил ее руки и, упав на колени, торжественно сказал:

— Я… я прошу у вас жертвы.

— Что могу я сделать?

— Забудьте всё и простите ей.

— Марк Семеныч…

— Сжальтесь! я начинаю терять рассудок!

И Марк Семеныч пугливо схватил себя за голову. Он полусидел на полу.

— Марк Семеныч! Марк Семеныч! я на всё согласна, придите в себя, — плача, говорила mademoiselle Анет.

Марк Семеныч медленно встал, оправил волосы; пройдясь несколько раз по комнате, он сел на диван и указал на место возле себя mademoiselle Анет, которая молча повиновалась. После некоторого молчания Марк Семеныч мрачно спросил:

— Я вчера еще желал спросить вас, считаете ли вы меня за человека, преданного вам искренно?

— Да!

— Значит, я могу надеяться, что вы будете отвечать мне откровенно?

— Да!.. — не так утвердительно произнесла mademoiselle Анет.

Марк Семеныч тяжело вздохнул, лицо его покрылось бледностью, и он невнятно сказал:

— Вы… вам нравится Тавровский?

Mademoiselle Анет инстинктивно готовилась к такому вопросу, но не могла не покраснеть, услышав его, и молчала, потупив глаза.

— Это Дон-Жуан с холодным сердцем; я много знаю случаев…

— К чему вы мне сделали такой вопрос? разве я подала повод? — гордо перебила его mademoiselle Анет.

— О, сохрани вас боже! — пугливо проговорил Марк Семеныч и, подумав с минуту, продолжал: — Но вы сами сознаетесь, что этот человек имеет столько разных орудий для своих жертв, что трудно не попасть в его сети.

— Я не так молода и неопытна, чтоб не заметить этих сетей, если бы даже они были сотканы из паутины.

— О, не говорите мне этого! Я знал его победы над такими женщинами, которые его ненавидели и… Впрочем, к чему всё это я говорю! вашего слова для меня достаточно. Я покоен: ваша дружба ко мне теперь доказана…

И Марк Семеныч, почтительно пожав руку mademoiselle Анет, вышел из ее комнаты.

Не без страха вошла в столовую mademoiselle Анет и была очень довольна, что хозяйка дома не явилась к столу. Марк Семеныч был весел, но, к удивлению mademoiselle Анет, после обеда, в семь часов, поехал в клуб. Уложив детей спать, mademoiselle Анет возвратилась к себе и нашла на столе записку: она была от Тавровского; вот ее содержание:

«Принимая участие в вашем настоящем положении, я решаюсь известить вас, что есть лицо, способное наделать вам таких оскорблений, которые ничем нельзя загладить. Я беру на себя смелость дать вам совет. Оставьте немедленно этот дом; скажу еще проще: не выходите из своей комнаты ни к чаю, ни к столу… даже если за вами будут присылать. Будьте благоразумны: последуйте моему совету. Если же вы желаете меня видеть и лично услышать причины, почему я решаюсь давать советы, то вы можете меня известить, положив записку на вашу лестницу в сад, на шестой ступеньке внизу» и пр…

Эта записка привела mademoiselle Анет в совершенное отчаяние. Она долго думала, наконец написала записку и положила на условленное место.

Ночь она провела очень тревожно и рано утром, встав, оделась и вышла через садовую калитку в поле. Тавровский, спрятавшись за кусты, уже ждал ее. Он радостно пошел к ней навстречу и сказал:

— Я очень благодарен вам, что вы имели ко мне несколько доверия и решились…

— Ради бога, скажите, чего я должна ожидать от нее? — поспешно спросила mademoiselle Анет в сильном волнении.

Наружность Тавровского была встревожена, даже мрачна, и он, иронически улыбнувшись, сказал:

— Всего, что только может сделать женщина в порывах необузданного гнева.

— Что мне делать! — в отчаянии воскликнула mademoiselle Анет.

— Немедленно оставить этот дом… Я желал вас видеть, потому что хочу вам сообщить…

В это время mademoiselle Анет слабо вскрикнула, указывая на калитку, из которой вышла мужская фигура.

— Боже мой! что со мной будет! — побледнев, произнесла она.

— Идите смело назад. Я вечером буду здесь.

Сказав эти слова, Тавровский скрылся в кустах, а mademoiselle Анет чуть не бегом побежала домой. У калитки она встретила Марка Семеныча, который нисколько не удивился, увидав ее, и сказал:

— Вы, кажется, как и я, вышли подышать чистым утренним воздухом.

— Да, я… — в смущении произнесла mademoiselle Анет.

Марк Семеныч подал ей руку и с участием спросил:

— Что с вами? вы встревожены?

— Я скажу вам откровенно, что сначала испугалась, увидя, что кто-то идет ко мне.