Том 10. Письма. Дневники

Трудовой граф чувствует себя хорошо, толсто и денежно. Зимой он будет жить в Петербурге, где ему уже отделывают квартиру, а пока что живет под Москвой на даче. Печатание наших книг вызывает во мне раздражение, до сих пор их нет. Наконец, Потехин сообщил, что на днях их ждет. По слухам, они уже готовы. (Первыми выйдут твоя и моя.) Интересно, выпустят ли их. За свою я весьма и весьма беспокоюсь. Корректуры они мне, конечно, и не подумали прислать.

«Дьяволиаду» я кончил [121], но вряд ли она где-нибудь пройдет. Лежнев отказался ее взять.

Роман я кончил [122], но он еще не переписан, лежит грудой, над которой я много думаю. Кое-что исправлю. Лежнев начинает толстый ежемесячник «Россия» при участии наших и заграничных. Сейчас он в Берлине, вербует. По-видимому, Лежневу предстоит громадная издательско-редакторская будущность. Печататься «Россия» будет в Берлине. При «Накануне» намечается иллюстрированный журнал. Приложения уже нет, а есть пока лит. страничка.

Думаю, что наши книги я не успею прислать тебе в Кролевец. Вероятно, к тому времени, как они попадут ко мне в руки, ты уже будешь в Москве.

Трудно в коротком спешном письме сообщить много нового. Во всяком случае, дело явно идет на оживление, а не на понижение в литературно-издательском мире.

Приезжай! О многом интересном поговорим.

Таня тебе и Лине шлет привет. И я Лине отдельный, спецпривет.

В Москве пьют невероятное количество пива.

Целую тебя.

Твой М. Булгаков.

М.А. Булгаков ― П.Н. Зайцеву [123] [124]

25 мая 1924

Дорогой Петр Никанорович,

оставляю Вам «Записки на манжетах» [125] и убедительно прошу поскорее выяснить их судьбу.

В III части есть отрывок, уже печатавшийся [126]. Надеюсь, что это не смутит Николая Семеновича [127]. При чтении III-ей части придется переходить от напечатанных отрывков к писанным на машинке, следя за нумерацией глав.

Я был бы очень рад, если бы «Манжеты» подошли. Мне они лично нравятся.

Было бы очень хорошо, если бы Ник. Сем. срочно устроил у себя чтение «Манжет». Я сам бы прочитал их, и судьба их моментально бы выяснилась.

Себе я ничего не желаю, кроме смерти. Так хороши мои дела!

Ваш М. Булгаков.

P.S. Буду Вам звонить и сам зайду сегодня и завтра.

М.А. Булгаков ― П.Н. Зайцеву [128]

Дорогой Петр Никанорович,

все, как полагается, приходит сразу: лежу с припадком аппендицита. У Бахметьева [129] не был и быть уж, конечно, не придется. Места брать не буду [130], при первых деньгах уеду на юг.

Сообщите, что с «Записками»? [131]

Ваш М. Булгаков.

31.V.1924.

P.S. Выйду, вероятно, 2-го июня.

М.А. Булгаков ― Н.А. Булгаковой-Земской [132]

20 августа 1924

Дорогая Надя,

все в полном порядке — Галя приехала [133]. Вот — она. Несколько ночей она провела у знакомых (устроила Татьяна), а что дальше — мне неизвестно.

Поговори с ней по душам. Можешь ли ты ее пристроить временно в школе?

Девчонку милые киевляне прислали даже без документа. Питание происходит у меня, но, ведь, положить-то спать у себя ее я не могу?! По одной уже той причине, что не на чем.

Одним словом, целую тебя, девочку, Андрея, Кубарку, Любовь Николаевну, твоего родственника Леню и всех вообще.

Твой Михаил.

М.А. Булгаков ― П.Н. Зайцеву [134]

(Конец августа — начало сентября 1924 г.)

Телефон Вересаева? 2-60-28. Но телефон мне не поможет... Туман... Туман...

Существует ли загробный мир?

Завтра, может быть, дадут денег... [135]

Булгаков Михаил Афанасьевич. Автобиография [136]

Родился в г. Киеве в 1891 году. Учился в Киеве и в 1916 году окончил университет по медицинскому факультету, получив звание лекаря с отличием.

Судьба сложилась так, что ни званием, ни отличием не пришлось пользоваться долго. Как-то ночью в 1919 году, глухой осенью, едучи в расхлябанном поезде, при свете свечечки, вставленной в бутылку из-под керосина, написал первый маленький рассказ. В городе, в который затащил меня поезд, отнес рассказ в редакцию газеты. Там его напечатали. Потом напечатали несколько фельетонов. В начале 1920 года я бросил звание с отличием и писал. Жил в далекой провинции и поставил на местной сцене три пьесы. Впоследствии в Москве в 1923 году, перечитав их, торопливо уничтожил. Надеюсь, что нигде ни одного экземпляра их не осталось.

В конце 1921 года приехал без денег, без вещей в Москву, чтобы остаться в ней навсегда. В Москве долго мучился; чтобы поддерживать существование, служил репортером и фельетонистом в газетах и возненавидел эти звания, лишенные отличий. Заодно возненавидел редакторов, ненавижу их сейчас и буду ненавидеть до конца жизни.

В берлинской газете «Накануне» в течение двух лет писал большие сатирические и юмористические фельетоны.