Том 10. Последние желания

– И прошу князя, если можно, – продолжала она прежним вкрадчивым голосом, – сказать свое решение теперь же. Он знает положение своей семьи и состояние собственных дел. Решить будет не трудно. Я лично, относясь к князю с глубоким доброжелательством, советовала бы ему показать смелость и твердость характера. Мне искренно жаль, что двести тысяч, которые в данное время достаточны для неотложного поправления дел князя, могут быть отделены от моего состояния только под условием нарушения нашего брачного обещания. Но дав себе обещание – не вольна его изменить. Жду вашего слова, князь.

Князь был теперь еще бледнее.

– Вы… Лея Николаевна… вероятно, я не достоин…

– Почему не достойны?

– Вы просто не хотите… Не так относитесь…

– Как бы я ни относилась – торжественно повторяю свое обещание быть вашей женой, если хотите взять меня без одной копейки. Но подумайте, князь! Вспомните ваше семейство…

– Да… Я вам очень, очень благодарен… Вы искренняя, прямая натура… Да, трудно владеть собой… Но все знают меня… Повторяю, я благодарен вам глубоко… И я усматриваю ваше желание, то есть желание вашего возвышенного сердца…

– О, пожалуйста, без высоких слов! – холодно перебила Лея. – Все очень просто. Вы берете назад ваше предложение?

– Я… я не считаю себя вправе… Поверьте…

– Отлично. Значит – путь свободен. Двести тысяч вы принимаете?

Порфиров, который давно был в ужасе, попробовал вмешаться.

– Лея, постой…

– Прошу вас, опекун, – это мое дело. Вы свидетель. Князь, моя покорнейшая просьба к вам – примите эти двести тысяч как дружескую услугу… Не оскорбляйте меня… Ваши дела поправятся – мои деньги будут возвращены, и все-таки я не забуду никогда, что вы отнеслись ко мне не как к чужой… Что я могла вывесть вас и вашу семью из случайного затруднительного положения…

– Боже мой, Лея Николаевна! Я не нахожу слов… Да и нет слов… Я уничтожен… Но знайте, если я прошу, то не для себя… О, не для себя…

– Господа, вы слышали? – с торжествующей улыбкой произнесла Лея, обводя глазами присутствующих. – Вы слышали? Князь принимает!

Коля вдруг ни к селу ни к городу крикнул «ура!». Но это разорвало заколдованный круг, все стали говорить, кричать, кого-то поздравлять, кого-то упрекать. Я видел, как Порфиров подошел к Лее, крепко и сердито сжал ей руку и проговорил:

– Сумасшедшая! Что ты делаешь? Для чего? Что это такое?

Лея не удостоила его ответом, пожала плечами и отвернулась. Сама Порфирова, толстые дамы, которые, хотя не все поняли, встревожились и возмутились чрезвычайно – и встали, чтобы уйти. Сделать Лее замечание Порфирова не решалась.

– Видите, господа, как все просто, – раздался опять над всеми голос Леи. – И как интересно, когда говоришь искренно! Вот я и не богатая невеста! Позвольте, позвольте, минуточку молчанья!

Она постучала ложкой о блюдце. Говор замолк.

– Искренность хорошая вещь, господа! Послушайте: между вами есть люди, которым я нравлюсь, даже очень нравлюсь… Многие, я думаю, я знаю – не в шутку мечтали сделать мне предложение. Но… я была богата! А кто, господа, решился бы так, не подумав, объявить сейчас, что готов жениться на бедной, нищей еврейке?

Она молчала – и улыбалась. И все молчали, как мертвые. Я в эту минуту заметил, что графа Рынина не было за столом: он незаметно исчез.

– Что ж, никто?

Она покачала головой, все улыбаясь. Все были тихи, как уснувшие.

Не знаю, что сделалось со мной. До сих пор не понимаю, какая сила толкнула меня вперед. Я точно не сам двигался.

Я встал резко, неловко, повалил стул и задел свой стакан. И сказал невнятно, обращаясь к Лее:

– Я готов всегда… Всегда бы готов за вас… то есть на вас жениться… Мне все равно, какие у вас деньги…

– Браво! Браво, – закричали и гимназисты, и офицеры, и барышни, хлопая в ладоши, радуясь, что наконец можно все принять за шутку. – Ай да молодец! Ай да жених! Боже мой! В тихом омуте…

Я не смущался и не оскорблялся почему-то этим смехом. Я знал, что я не шучу. Я думаю, и она знала, потому что не смеялась, а, улыбаясь, протянула мне руку.

– Хорошо, хорошо, Петя! Господа, я даю слово Пете! Только не скоро, конечно, ведь вы еще и гимназию не кончили… Так, лет через семь-восемь… Ничего, Петя, ведь и я не тороплюсь… И если вы точно так бескорыстны… И если в другом наши взгляды будут сходны…

Она опять улыбнулась и опять пожала мою руку. Я чувствовал себя почти глупым от гордости. Я старался найти глазами князя Сардорелли, но не мог. Вероятно, он ускользнул, поняв, что случилось что-то совсем не ладное.

– Видите, господа, – сказала Лея, перестав улыбаться, и опять в глазах у нее мелькнуло зло, которого я боялся, – видите, деньги вовсе не плохая вещь! Хоть и не вполне, хоть и не совсем, а все-таки они помогают нам узнавать людей!

Долго меня поздравляли и дразнили. Я не обижался. А выходя, я слышал, как два офицера разговаривали, спускаясь с лестницы. И один из них, который прежде сильно ухаживал за Леей, проговорил:

– Черт знает, что это за личность, князь Сардорелли? Ловко она его! А только жениться на эдакой – благодарю покорно! Да еще без миллионов! Это психопатка какая-то.

V