— А вот придумайте способ придвинуть к позициям солому и лес… если их найдут, конечно, где-нибудь в нужном количестве? — загудел Ваня. — Наш обоз второго разряда остался в селе Майданах. Приходится взять несколько двуколок патронных и пулеметных.
— Ну, много ли на них привезешь соломы и бревен? Больше смеха, чем дела.
— Хоть что-нибудь… А больше ведь никаких транспортных средств нет у нас. Конечно, помощь скромная, и придется несчастным нижним чинам тащить все на руках.
— Как? Бревна тащить на руках? Пятнадцать верст тащить по такой грязи? — больше испугался, чем удивился Ливенцев.
— А что же делать, когда больше нечего делать?
— Ковалевский что-нибудь другое придумает, подождите… Он сейчас где?
— Приказ Ковалевского я и исполняю, — инициатива тут не моя. А он сам сейчас в штабе дивизии на совещании командиров полков.
— Он, кажется, что-то нервничает? — осторожно и вполголоса спросил Ливенцев.
— Очень, — также вполголоса ответил Ваня. — Ведь, по его словам, выходит, что к атаке мы совершенно не готовы, а между тем…
— Что между тем? Говорите, — мы свои люди.
— Атака назначена через три дня, — на ухо ему прошептал Ваня. — Все время только гнались за внезапностью, а от этой внезапности может выиграть только противник, раз у нас ничего как следует не готово.
— Что же намерен делать Ковалевский?
— Пока он рвет и мечет. Можно вообразить, что он там говорит, на совещании! Прежде всего ведь надо перебросить через речку Ольховец двуколки, кухни, артиллерию, а как, когда там тридцать сажен топи? Ведь бревна мы готовим не на окопы, а все на ту же переправу через Ольховец. На окопы бревна тратить, — это для нас мотовство, роскошь. Тут хотя бы через топь перебраться без особых потерь на глазах у противника.
— А разве понтонов нам не могут дать?
— Куда там понтоны! Они есть в корпусе, только их берегут для реки Стрыпы, а до Стрыпы поди-ка, сначала допрыгай.
— Так что не лишено вероятия, что командиры полков на совещании у начдива придут к решению — в наступление ни в коем случае не идти, пока…
Ваня не дал Ливенцеву закончить его соображения, — слегка ударил его по спине ладонью и отошел.
Между тем совещание в штабе дивизии было действительно бурным, о чем Ливенцев узнал на другой же день.
«При таких условиях в наступление идти совершенно немыслимо!» — раздавались на совещании бунтарские слова; и говорил их не кто иной, как полковник Ковалевский, ссылаясь на фешинскую разведку, на отсутствие дорог в тылу, на распутицу.
Он говорил: