Том 10. Преображение России

Против правофланговой третьей роты, где тоже оказалось порядочно обмороженных и где австрийские окопы приходились так же недалеко, как и против шестой, Ковалевский разглядел большую толпу странного вида людей, — будто бы каких-то баб в теплых шалях, и спросил удивленно:

— Что это там за явление такое?

— Австрийцы, — ответили ему.

— Почему же они в шалях?

— Одеяла накинули на головы, а у шей их завязали для пущей теплоты…

— Что же они там делают?

— Должно быть, пришли из резерва откапывать своих окопников.

— Откапывают действительно! Вижу — лопаты у них в руках… Ну, этого мы им не позволим сделать. Давайте сюда пулемет… Мы с ними перемирия не заключали! Пять человек их замерзло, пускай еще сто замерзнет. Мы воюем с ними, а не в бирюльки играем!

Брызнули в закутанных австрийцев из пулемета. Те мгновенно исчезли, но оттуда домчалось несколько ответных ружейных пуль, никого не задевших.

Когда Ковалевский вернулся в свою землянку, он донес по телефону (сам удивляясь тому, что телефонные провода перенесли ураган без повреждений) в штаб дивизии о том, сколько оказалось обмороженных в его полку, о том, что некоторые роты едва не задохлись в землянках, что горячую пищу раздать не удалось, что необходим экстренный подвоз консервов, тем более что на людях никаких неприкосновенных запасов нет; что нет дров, и совершенно нечем топить печи ни в землянках, ни в окопах, что остатками дров отапливаются только перевязочный пункт и штаб полка, но этих дров хватит не больше, как еще на один день… что вообще положение угрожающее; что если дров не доставят в этот день, то, может быть, в видах сохранения людей от замерзания часть землянок придется разобрать на дрова.

Полковник Палей обещал передать все требования немедленно куда надо; но у него были и свои новости.

— Представьте, — говорил он, — снежная буря и здесь наделала немало хлопот. Между прочим, пропал свитский генерал Петрово-Соловово. Поехал с поручениями и заблудился или его занесло метелью, — только пропал бесследно. Десять офицерских разъездов были посланы его искать. Семь, говорят, вернулось ни с чем, а три пока неизвестно где… Кроме того, у командира корпуса назначено было совещание, какую деревню отвести под постой его высочеству Михаилу Александровичу, — он назначен начальником дивизии кавалерийской, — и пришлось даже это совещание отложить из-за скверной погоды. Главное, автомобилем никуда не проедешь…

Глава двадцать восьмая

Между тем в десятой роте в эту ночь под утро случилось маленькое «происшествие», столь ничтожное по сравнению с огромным стихийным бедствием на фронте нескольких полков, расположенных тут, у подступов к Стрыпе, что Ливенцев даже и не доложил о нем командиру полка: бывшие в полевом карауле четверо бабьюков, оставив свои винтовки и патронные сумки в блиндаже, ушли было в тыл, но заблудились в бездорожных и бесконечных глубоких снегах и вышли обратно к окопам своей роты. Случилось так, что они возвращались как раз мимо землянки, из которой выбирался на свет Ливенцев, и он их заметил и крикнул им:

— Стой!.. Куда идете?

Бабьюки же не только не остановились, но проворнее, насколько могли, ринулись было дальше, отвернув как можно круче бороды от своего ротного.

Ливенцев крикнул им громче, и только тогда, переглянувшись, они остановились. Погружаясь в снег до колен при каждом шаге, Ливенцев придвинулся к ним вплотную и спросил:

— Откуда идете?

По замешательству на этих заросших усталых лицах и по виновато мигающим глазам Ливенцев догадывался уже, что им трудно ответить на такой простой вопрос. Однако Савелий Черногуз, прокашлявшись, объяснил хрипло:

— Так что, ваше благородие, шли до околотку.

— На перевязочный пункт? Все четверо? Чем же вы заболели все четверо сразу?

— Дуже поморозились, — ответил уже Гордей Бороздна.

— Где же вас так поморозило? В окопе?

Бороздна посмотрел на Петра Воловика, ища у него помощи. Петр Воловик тоже прокашлялся, как и Черногуз, и сказал хрипло и несколько надсадно:

— Звестно, у в окопi, ваше благородие.

— А кто вам разрешил идти на перевязочный? Фельдфебель?

— Никак нет, не хитхебель, а господин взводный, — очень поспешно ответил за всех другой Воловик, Микита, а остальные трое поглядели на него, Микиту, вопросительно, явно недоумевая, почему показалось ему, что назвать взводного будет лучше, чем фельдфебеля. И по этому торопливому ответу Микиты Воловика, а еще более по недоуменным взглядам остальных Ливенцев догадался, что никто не разрешал им уходить.

Но они четверо были налицо и на ногах после свирепейшего ночного урагана, а остальная рота? Он пока ничего не знал об этом. Дальше к окопам он пошел вместе с бабьюками. Он спросил еще только о том, что же им сказали и что для них сделали на перевязочном, почти угадав их ответ, что они заблудились и не дошли до «околотка».

Внимание от них было отвлечено сиротливой шинелью, желтым горбом торчавшей из снега как раз у входа в окоп.

— Что это? — испугался Ливенцев.

— Эге! Замэрз, якийсь бiдалага! — очень оживился Бороздна.

— А вже ж замэрз, — потянул за шинель Черногуз.