Том 10. Рассказы. Повести, 1898–1903

16 июля корректура была послана. Сементковский напомнил о ней Чехову 28 июля: «… я предназначаю „Ионыча“ для сентябрьской книжки наших „Приложений“, которая у нас уже в работе. Не смею Вас торопить, если Вы корректуру получили; но если Вы ее не получили, будьте любезны меня об атом уведомить, и я немедленно вышлю Вам другой оттиск» (ГБЛ). Чехов отослал корректуру 29 июля, еще не получив этого напоминания, – см. его письмо к Сементковскому от 10 августа 1898 г.

Беловой автограф рассказа достаточно близок к тексту первой публикации (см. варианты).

Правка в корректуре выразилась в сокращениях по всему тексту, особенно в главе I, где были устранены некоторые детали: например, о Старцеве перед его первым визитом к Туркиным – «выпил бутылку пива», в описании игры Екатерины Ивановны – «и казалось, что он уже целый год слышит эту музыку». В корректуре был вычеркнут эпизод в сцене всеобщего восхищения игрой Екатерины Ивановны (см. вариант к стр. 27, строка 43); «зависть и ревность к чужим успехам» у Веры Иосифовны нарушала идиллические тона, в которых дана атмосфера семьи Туркиных при первом визите Старцева.

При подготовке собрания сочинений оригиналом для набора «Ионыча» послужил текст «Нивы». 12 мая 1899 г. Чехов писал А. Ф. Марксу: «Рассказ мой „Ионыч“, напечатанный в прошлом году в „Ниве“, благоволите также послать в типографию». Корректуру IX-го тома Чехов читал в октябре 1901 г., в Москве – см. в письме к Л. Е. Розинеру от 8 октября 1901 г.: «Корректуру IX тома вышлю на этих днях». В текст первой публикации он внес при этом десяток поправок: в одном случае переменил слово, в другом – глагольную форму, остальные изменения коснулись предлогов, окончаний и пунктуации.

Специальный вопрос составляет так называемый «таганрогский колорит» в «Ионыче». Какие-то детали в рассказе действительно, должно быть, восходят к картинам Таганрога. Так, М. П. Чехов утверждает, что «описанное в „Ионыче“ кладбище – это таганрогское кладбище» (Антон Чехов и его сюжеты, стр. 17; см. об этом также в статье П. Сурожского «Местный колорит в произведениях А. П. Чехова». – «Приазовский край», 1914, № 172, 3 июля). Некоторые исследователи находят в «Ионыче» черты, которые сам Чехов отмечал в быте таганрогских врачей: в письме к М. Е. Чехову от 3 января 1885 г. – «Как врач я в Таганроге охалатился бы и забыл свою науку, в Москве же врачу некогда ходить в клуб и играть в карты»; в воспоминаниях В. Ленского (В. Я. Абрамовича), относящихся к приезду Чехова в Таганрог в июле 1899 г.: «На вокзале А. П. был очень бодр, оживлен, много говорил, смеялся. Кому-то из врачей шутя сказал: – Литература – невыгодное занятие. Вон у всех таганрогских врачей есть свои дома, лошади, коляски, а у меня ничего нет. Брошу-ка я литературу, займусь медициной…» («Чеховский юбилейный сборник». М., 1910, стр. 349). Действительно, здесь отмечены некоторые «обязательные» черты преуспеяния практикующего врача, нашедшие место в «Ионыче», но вряд ли можно подобные детали возводить исключительно к таганрогским впечатлениям. Обстановка в «Ионыче» – русская провинция, но в среде московских врачей Чехов также мог черпать материал для будущего рассказа – см., например, в «Осколках московской жизни» саркастическую характеристику «ученого миллионера» Г. А. Захарьина с его «классическими сторублевками» («Осколки», 1883, № 37, 10 сентября).

Читатели «Ионыча», самые разные, в письмах делились с Чеховым своими впечатлениями от нового рассказа. Г. М. Чехов писал 28 сентября 1898 г.: «Какой хороший рассказ „Ионыч“, очень живой!» (ГБЛ). Остро эмоционально восприняла рассказ читательница Н. Душина из г. Кологрива Костромской губернии: «А „Ионыч“? Страшно, страшно подумать, сколько хороших, только слабых волей людей губит пошлость, как она сильно затягивает и потом уж не вырвешься. Горько мне думать, что Вы, может быть, сами перестрадали от пошлости и черствости людской» (письмо от марта 1899 г. – ГБЛ).

Критика отвесила рассказ «Ионыч» к тем произведениям, в основе которых лежат «глубокие драматические сюжеты в обыденной жизни» (И. И. П-ский. Трагедия чувства. Критический этюд (по поводу последних произведений Чехова). СПб., 1900, стр. 21) и «широко развертывается картина обыденной жизни с ее торжеством пошлости, мелочности, жестокой бессмыслицы, тупой скуки и безнадежной тоски» (Волжский <А. С. Глинка>. Очерки о Чехове. СПб., 1903, стр. 61).

А. Л. Волынский (Флексер) особо отметил в «Ионыче», что «фон и действующие на этом фоне лица – настоящая русская действительность», а «медленный, вялый темп их жизни тоже характерен для России» (А. Л. Волынский. А. П. Чехов. – В кн.: Борьба за идеализм. Критические статьи. СПб., 1900, стр. 341).