Том 11

У русских в Севастополе не было времени построить отдельные форты. Они были вынуждены придерживаться старого способа укрепления крепостей. Они возвели главный вал в качестве первой линии обороны, и действительно, в тот момент он был крайне необходим. За валом русские создали вторую и третью линии обороны, продолжая одновременно укреплять первую. Затем, постепенно осознав, что у них имеется превосходство даже на некотором расстоянии от главного вала, русские продвинулись вперед и построили Селенгинский и Волынский редуты, и, наконец, укрепление на Мамелоне и длинную линию стрелковых ложементов, тогда как на западном фланге, где были расположены основные силы французов, они смогли построить только несколько люнетов вблизи основного рва и вырыть ряд стрелковых окопов немного впереди этих люнетов. Таким образом, с того момента, когда русские укрепили Мамелон, восточный фланг стал сравнительно безопасен; на западном же фланге, где таких защитных внешних укреплений не было, осаждающие продвинулись постепенно к самому краю главного рва. Поэтому, чтобы подойти к бастиону на Малаховом кургане, господствующему и наиболее важному рубежу на правом фланге атаки, осаждающим нужно было сначала взять Мамелон. Однако, прикрывая Малахов курган, Мамелон, в свою очередь, был защищен сооружениями, расположенными в его собственном тылу. А насколько эффективной была эта защита, видно из того, что при второй бомбардировке Канробер не решился по-настоящему штурмовать Мамелон. Да и сейчас не может быть никаких сомнений, что потери французов при взятии этого укрепления были чрезвычайно велики.

Возобновление обстрела союзниками и энергичные действия генерала Пелисье, который, не щадя жизни своих солдат, старается использовать каждую благоприятную возможность, чтобы продвинуться в глубь обороны противника, сочетаются с полным прекращением операций на Черной. Подобные действия сразу же дают нам представление о характере Пелисье и подтверждают правильность установившейся за ним репутации настойчивого, упрямого, ни перед чем не останавливающегося человека. Перед ним было два пути: либо начать полевые операции, окружить Севастополь также и с Северной стороны, а затем с удвоенной силой возобновить осаду, имея в четыре раза больше шансов на скорую победу, либо продолжать ошибочную тактику последних восьми месяцев — упрямо штурмовать Южную сторону, разрушить ее до основания и выбить русских из крепости, которая, даже если противник ее оставит, все равно не сможет быть занята войсками союзников вследствие огня батарей Северной стороны.

В обоих полушариях не найдется ни одного здравомыслящего военного, который, узнав о назначении Пелисье командующим и о крупных подкреплениях, полученных союзниками, не ожидал бы, что Пелисье выберет первый путь. В особенности после того, как 25000 турок под командованием Омер-паши прибыли в Балаклаву, не было никаких сомнений, что союзники располагают достаточными силами, чтобы продолжать осаду, послать 15000 человек в Керчь и вместе с тем продвигаться вперед, ведя полевые операции с большим числом войск, чем русские могут противопоставить им для оказания сопротивления. Почему же союзники этого не сделали? Неужели у них все еще не хватает транспортных средств? А может быть они не верят, что сумеют провести военную кампанию в Крыму? Мы этого не знаем. Но одно ясно: если у Пелисье не было очень серьезных причин воздерживаться от полевых операций, то из одного лишь упрямства и своеволия он продолжает чрезвычайно ошибочный курс; при потерях, равных тем, которые вынуждена теперь нести его армия во время штурмов, он мог бы добиться в полевых операциях значительно больших результатов и более решающего успеха. Брать Южную сторону, даже не попытавшись окружить Северную, которая полностью господствует над Южной стороной, значит совершенно пренебрегать всеми правилами ведения войны, и если Пелисье собирается так поступить, он может погубить большую армию, которой командует.

Однако попытаемся по возможности найти оправдание каждому сомнительному поступку нового командующего. Может быть, операции на левом фланге атаки были неизбежны и вызывались сооружением русскими контрапрошей. А может быть нужно было вернуть русских на линии их первоначальных позиций, показать им путем нескольких сильных, сокрушительных ударов превосходство осаждающих, прежде чем рискнуть разделить армию на осадные и полевые войска. Но даже допуская все это, мы сейчас должны сказать, что дальше так продолжаться не может и любая новая серьезная попытка штурма города будет прямой ошибкой, если силы русской полевой армии предварительно не будут измотаны в бою при помощи всех войск, которые союзники могут бросить для осуществления этой задачи.

Написано Ф. Энгельсом около 12 июня 1855 г.