Том 11. Благонамеренные речи

Чиновники «посторонних ведомств»— то есть всех ведомств, не входивших в систему министерства внутренних дел. Здесь, в первую очередь, имеются в виду губернские учреждения, осуществлявшие хозяйственное обеспечение рекрутских наборов — казенная палата и палата государственных имуществ. Учреждения эти подчинялись непосредственно министерствам финансов и государственных имуществ; власть губернатора по отношению к ним ограничивалась лишь правом надзора («Свод законов Росс. имп.», т. II, СПб. 1857, ч. 1, ст. 558, 1098, 1321). Обвинение в следовании принципу разделения властей и в административном сепаратизме— намек губернатора на попытку чиновников этих палат использовать особое положение своих ведомств для лишения его доли барышей от организации ополчения. Ср. также стр. 628 в т. 7 наст. изд. Упоминание « про старших», о которых «не в той мере помнят, в какой по закону помнить надлежит», — намек на предписанное законом создание для рекрутских наборов губернских комитетов в составе председателя казенной палаты, управляющего палатой государственных имуществ и предводителя дворянства под председательством губернатора («Свод законов Росс, имп.», т. II, ч. 1, СПб. 1857, ст. 352, 486).

И придут нецыи… — Hецые— некие ( церковнослав.). Далее — текст обычной вывески над входом в цирюльню.

Пионер— в салтыковской сатире одно из определений молодой, более цивилизованной генерации провинциальной бюрократии, шедшей на смену темному «гоголевскому» чиновничеству николаевской эпохи.

Если б я был женщина-романист… — Ниже пародируется, по-видимому, стиль повестей Кохановской.

Тамбурмажор— главный полковой барабанщик; всегда был высокого роста и шагал перед строем.

Ess-bouquet— название дорогих французских духов.

…в особенности дорого было в этих «записках» — это полное совпадение их с тем общеопекательным тоном, который господствовал в то время в одной части петербургского бюрократического мира! — Накануне крестьянской реформы среди славянофильски настроенных кругов бюрократии была распространена тенденция к «опекательным» установлениямпо отношению к народу. Она ярко выразилась в широко ходившей в 1856 году записке Самарина «О крепостном состоянии и о переходе из него к гражданской свободе», где цитируется ряд проектов, доказывающих необходимость опеки над крестьянами «для предупреждения мотовства», «для предупреждения безрассудных браков» и прочих «безрассудств», к которым якобы склонны крестьяне (Ю. Ф. Самарин. Соч., т. II, М. 1878, стр. 53). «Опекательная тенденция» определила, в частности, направление чиновничьей деятельности В. Даля, которая была известна Салтыкову (см. стр. 537–538 в т. 2 наст. изд.). Рассуждения и «записки» Удодова (стр. 463–464) пародируют подобные «опекательные» настроения и прожекты — см., например, заключительные строки изложения его «записки», конец абзаца «И он читал мне…».

Это как-то напоминало Ипполита Маркелыча Удушьева, о котором<…> отзывался Репетилов. — Вероятно, подразумеваются строки из монолога Репетилова в грибоедовском «Горе от ума» (действ. IV, явл. 4). начинающиеся словами; «Но если гения прикажете назвать: // Удушьев Ипполит Маркелыч!!!» и кончающиеся: «…сам плачет, и мы все рыдаем». (Последнее относится уже к Толстому-«Американцу».)

Наш народ — дитя… — Изложенная далее административио-«опекательная» философия пионера Удодова роднит его с «просвещенным» бюрократом-«озорником» из «Губернских очерков» (см. стр. 259–266 и 537–538 в т. 2 наст. изд.). Обычное право— освященные традициями и обычаями нормы поведения; см. стр. 622 в т. 7 наст. изд. Фиск— государственная казна; здесь — чиновники, ведающие взиманием повинностей.

…уже в то время провидел «заатлантических друзей». — Под этим именем в русской печати фигурировала американская дипломатическая миссия, прибывшая в Петербург 25 июля 1866 года выразить «сочувствие» в связи с покушением Каракозова (см. стр. 775 в т. 10 наст. изд.).

Фома неверующий! — Выражение, восходящее к Евангелию ( Иоанн, XX, 24–29).

Привет^*

Впервые — ОЗ, 1876, № 6 (вып. в свет 21 июня), стр. 459–476, под заглавием «Благонамеренные речи. Привет».

Рукописи и корректуры не сохранились.

Публикация очерка в ОЗпривлекла внимание цензора. Но донесение цензора в Путербургский цензурный комитет было составлено в умеренных тонах, и комитет остановился на мягкой мере — неофициальном сообщении об очерке «Привет» начальнику Главного управления по делам печати [544].