Том 11. Друзья из берлоги

Применительно к Липецкой и Воронежской областям, где недостаток влаги всегда ощущался, считать надо особенно тщательно. Теперь же, как мы убедились, многие проектанты в своих расчетах берут некую цифру былых запасов воды. Проекты имеют в виду сток речек, которые истощились и даже исчезли. Стало быть, в расчет берется несуществующая вода. Последствия этого предвидеть нетрудно.

О главном потребителе воды из Воронежа, металлургическом Липецке… Наращивание тут промышленных мощностей находится в прямой зависимости от запасов воды. А они на пределе.

Все планы неизбежно придется корректировать с учетом этого факта. Проблема эта не относится к числу разрешимых легко и просто. Но от нее не уйти. Если придется поставить разумный предел развитию металлургии в этой зоне и возить часть курской руды на переработку в другое место, конечный продукт будет несколько дороже. Но это будет лишь справедливая плата за очень важные ценности: не истощатся реки, не нарушится жизнь и хозяйство важной хлебопроизводящей зоны, наконец, не окажется на мели другой промышленный центр на реке — город Воронеж.

На саму реку (и притоки ее) нельзя смотреть только как на бассейн воды для промышленности и сельского хозяйства. У реки есть еще третье, важное назначение: удовлетворять житейские нужды лежащих на ней селений, служить местом отдыха для сотен тысяч людей из города. Триединство предназначений должно быть незыблемым, ибо все одинаково важно.

Если раз навсегда понять: река — это ценность (ключевая ценность в хозяйстве и жизни!), частные проблемы не покажутся непреодолимыми. «Здоровье всякой реки лежит на ее притоках». Выходит, хозяйский глаз должен быть обращен в первую очередь на малые реки.

Не пахать до самой воды — первая заповедь. Неприкосновенным должен быть водоохранный лес, кустарники, питающие реку болотца.

Всякое несоблюдение этого минимума надо считать преступлением закона. Но дело зашло далеко, и только одной профилактики уже недостаточно. Надо врачевать водные капилляры.

В зоне черноземных степей посажены государством (и теперь сажаются по своей инициативе колхозами) лесные полосы. Животворная сила их в этом краю проверена. Зеленый защитный пояс сажают также и вдоль дорог.

Но кто, скажите, хоть одно деревце, хоть один живой колышек ивы воткнул в берег речки!

Только рубим, травим скотом, корчуем. Санитарная полоса насаждений шириной в шесть — восемь метров вдоль степной речки (и луговой части Воронежа тоже!) представляется делом естественным и необходимым. При этом следует помнить исторический факт: «зеленый покров Греции съеден козами». Зеленый защитный пояс, посажен ли он человеком, или создан самой рекой, должен быть сбережен от потравы скотом. Потрава защитных полос у реки должна считаться бедой более серьезной, чем потрава посевов.

Что касается «преобразовательской» деятельности на реках в угоду вкусам, амбициям и ведомственному эгоизму (спрямление русла, засыпка озер и стариц, намыв пляжей, бетонирование берега), эту бесконтрольную самодеятельность надо пресечь немедленно, ибо ощущение технической мощи в сочетании с принципом «куда хочу, туда ворочу» пагубно для реки.

Вряд ли есть смысл называть сейчас все рецепты врачевания рек. Опыт оздоровления Десны говорит: при хозяйской заинтересованности и ответственности нужные меры находятся, и они могут быть более действенными, чем те, которые представляются в результате двухнедельного обследования реки. Но важно этой инициативе, этой ответственности пробудиться.

С горечью надо признать: голос тревоги слишком часто пропускают мимо ушей. Один из нас несколько лет назад прошел пешком от истоков до устья приток Воронежа Усманку.

В меру знаний и сил были исследованы причины истощения этой прекрасной некогда речки. Что-нибудь сделано для ее сохранения?

Ничего! Ее объявили… памятником природы.

Горькая ирония: речку, титулованную «памятником природы», эти годы лишь добивали. В том месте, где Усманка еще хоть сколько-нибудь походила на реку, ее застроили. На берегах возведены павильоны и большие («как в Сочи») бетонные корпуса. Русло тут тоже с помощью механизмов терзали. В результате речка иссушена и задавлена. Постройки тут выглядят стадом слонов у ручья, из которого могут напиться лишь мыши.

И это не все. В верхнем течении минувшей зимой речку настиг удар отравления. Кожевенный заводишко в Усмани и завод «Индикатор» вылили в воду ядовитые стоки. Вот каковы последствия этого в Воронежском заповеднике (старейший заповедник страны!).

Двадцать два бобра обнаружены мертвыми. На уникальной бобровой ферме впервые за тридцать четыре года ее существования ни одна самка не принесла приплода. И это лишь то, что сразу было замечено. И это все на реке, к которой было привлечено общественное внимание.