Том 11. Кенилворт

— Милорд зовет к себе этого вашего Уэйленда, а этот ваш Уэйленд только что приехал сюда в какой-то шлюпке и не хочет идти к милорду, не повидавшись раньше с вами. Он, кажется, чем-то встревожен. Вам надо бы с ним немедленно повидаться.

Тресилиан сразу же вышел из залы и приказал, чтобы Уэйленда привели в соседнюю комнату и зажгли там свет. Затем он вошел туда и был поражен его расстроенным видом.

— Что с тобой, Смит? — спросил Тресилиан. — Уж не повстречался ли ты с дьяволом?

— Хуже, сэр, гораздо хуже, — ответил Уэйленд. — Я видел самого василиска. Слава богу, что я первый увидел его. Раз он меня не углядел, то и зла от него будет меньше.

— Да говори ты толком, бога ради, — взмолился Тресилиан. — Что все это значит?

— Я видел своего прежнего хозяина, — сказал кузнец. — Вчера вечером один приятель, которого я здесь подцепил, взялся показать мне дворцовые часы. Он знает, что я интересуюсь такими вещицами. У окна башни, что рядом с часами, я увидел своего старика.

— А может быть, ты обознался? — предположил Тресилиан.

— Нет, не обознался, — возразил Уэйленд. — Тот, кто хоть раз видел его лицо, узнает его даже среди миллиона людей. Одет он был как-то чудно, но, благодарение богу, я могу узнать его в любой одежде, а он меня — нет. Однако я вовсе не желаю искушать провидение, болтаясь вблизи него. Даже, актеру Тарлтону не удастся перерядиться так, чтобы Добуби раньше или позже его не узнал. Завтра же я должен уехать. При наших отношениях оставаться тут рядом с ним означает для меня пойти на верную гибель.

— А как же граф Сассекс? — спросил Тресилиан.

— После принятых лекарств опасность ему уже не грозит. Конечно, если он будет принимать каждое утро натощак кусочек орвиетана величиной с боб. Но пусть остерегается вторичного припадка.

— А как от него уберечься? — спросил Тресилиан.

— Да так же, как берегутся от дьявола, — пошутил Уэйленд. — Пусть повар лорда сам убивает животных, мясо которых подается к столу, и сам его готовит, да притом все приправы должны быть получены из самых верных рук. Пусть кравчий сам подает блюда, а дворецкий должен следить, чтобы повар и кравчий отведывали кушанья, которые один готовит, а другой подает. И пусть милорд не покупает никаких духов, кроме как от самых надежных людей, никаких мазей и помад. Ни под каким видом нельзя ему пить с незнакомыми людьми или есть с ними фрукты — за завтраком либо как иначе. Особенно пусть он соблюдает все эти предосторожности, если поедет в Кенилворт. Его болезнь, предписанная ему диета — все это извинит в глазах людей странности его поведения.

— А ты, — сказал Тресилиан, — ты сам-то что собираешься делать?

— Удрать во Францию, Испанию, Индию — все равно, в Западную или Восточную, скрыться куда угодно, — ответил Уэйленд. — Ведь я рискую жизнью, оставаясь вблизи этого Добуби, Деметрия, или как там он сейчас себя называет.

— Ну что ж, — сказал Тресилиан, — это, пожалуй, будет кстати. У меня есть для тебя поручение в Беркшир, но не в той стороне, где тебя знают, а в противоположной. Еще прежде чем ты придумал себе этот новый предлог, чтобы уйти от меня, я решил послать тебя туда по секретному делу.

Кузнец выразил полную готовность выполнить поручение, и Тресилиан, зная, что он уже хорошо знаком с целью его пребывания при дворе, откровенно рассказал ему все остальные подробности. Он упомянул и о своем соглашении с Джайлсом Гозлингом и сообщил о том, в чем сегодня признался Варни в аудиенц-зале и что было потом подтверждено самим Лестером.

— Ты видишь, — добавил он, — что в создавшихся обстоятельствах я вынужден зорко наблюдать за каждым шагом этих бесчестных, бессовестных людей — Варни и его сообщников Фостера и Лэмборна. Да и за самим лордом Лестером надо следить: он и сам, как я подозреваю, скорее обманщик, чем обманутый, во всем этом деле. Вот мой перстень, как условный знак для Джайлса Гозлинга. А вот вдобавок и деньги — эта сумма будет утроена, если ты будешь мне верно служить. Итак, отправляйся в Камнор и разузнай, что там происходит.

— Я еду тем более охотно, — сказал кузнец, — что, во-первых, я служу вашей милости, а вы всегда были так добры ко мне. А во-вторых, потому что я удираю от своего старого хозяина. Он если и не воплощенный дьявол, то, во всяком случае, по своим замыслам, речам и поступкам шибко смахивает на демона-искусителя. Но пусть и он бережется меня. Сейчас я бегу от него, как бежал раньше. Но если постоянное преследование доведет меня до ярости, я, как дикий шотландский скот[80], могу наброситься на него в припадке ненависти и отчаяния. Не соизволит ли ваша милость приказать, чтоб мне оседлали лошадку? Мне остается только дать милорду лекарство, разделив его на должные дозы с предписанием как и когда принимать. Его безопасность будет теперь зависеть от осторожности его друзей и слуг. От прошлого он уже спасен, но пусть бережется в будущем.

Уэйленд Смит нанес прощальный визит графу Сассексу, оставил инструкции по поводу режима и указания относительно диеты и, не дожидаясь утра, покинул замок Сэйс.

Глава XVIII